Несостоявшийся отъезд. — Почему я не уехал в Алжир. — На пути к Пиренеям. — В райском уголке бывшего золотоискателя. — «Трабукары». — Первый этап.
Это путешествие, задуманное как обыкновенная экскурсия, превратилось в подлинную одиссею[1]. Повергнутый в ужас морозами и затяжными снегопадами последней зимы, я решил провести несколько недель в Алжире[2]. Эта мысль возникла внезапно, как говорится, с бухты-барахты. Не хотелось мерзнуть, и к тому же я давал законный выход своей давней страсти к охоте.
Сказано — сделано. Намечаю примерный маршрут, включающий Оран[3], Алжир и Константину. А между этими главными пунктами предполагаю поохотиться вволю.
И вот чемоданы упакованы, оружие приведено в боевую готовность, предупрежденные друзья — в ожидании. Остается только занять место в экспрессе Орлеан[4] — Тулуза[5] — Пор-Вандр, а затем пересесть на идущий в Оран один из очаровательных пароходиков Трансатлантической компании, с которыми у меня связаны очень приятные воспоминания.
Время рассчитано так, чтобы можно было побродить несколько дней в Восточных Пиренеях в обществе моего лучшего друга Казальса. Казальс, верный спутник по приключениям в Гвиане, бесстрашный золотоискатель, чье имя хорошо знакомо читателям «Journal des Voyages»[6], живет ныне богатым собственником в Руссийоне[7].
Итак, завтра утром — отъезд.
Но как порой достаточно песчинки, чтобы застопорить двигатель на полном ходу, так и в иных случаях самое ничтожное происшествие способно мгновенно изменить тщательно разработанные планы.
Подобной роковой песчинкой послужила иголка, самая обыкновенная иголка, которая торчала в ковре, устилавшем мою спальню. Она предательски вонзилась в босую ногу, почти полностью в ней исчезнув.
Извлечение этой стальной безделицы оказалось настолько тяжелым и болезненным, что пришлось неподвижно проваляться в постели целых четыре дня!
Вот так получилось, что, прибыв в Перпиньян с опозданием, я упустил пароход из Пор-Вандра в Оран, который только что снялся с якоря. Надлежало теперь восемь дней дожидаться следующего пакетбота[8].
Правда, была возможность тут же уехать марсельским поездом — в крупнейшем средиземноморском порту, без сомнения, нашлись бы и иные транспортные средства. Но в таком случае мы бы не встретились с Казальсом, а я твердо решил отдать ему лично двойной долг — дружеского внимания и сердечной благодарности.
Обычно Казальс проживал в прелестном городке Соре, но отыскать его там было мало шансов. Заядлый горец, он предпочел устроить себе резиденцию в Сен-Лоран-де-Сердан, деревушке во французской Каталонии, живописно прилепившейся на склонах Пиренеев, в нескольких шагах от испанской границы.
Легко понять, что Сен-Лоран в силу своей топографии лишен железной дороги. И потому в конторе дилижансов[9] Перпиньяна довелось заказать для себя сие старомодное и неудобное средство передвижения, чтобы добраться до укромного местечка, где обитал мой друг.
Скорее в путь в этом экипаже из прошлого века, и пускай он сотрясается на каждом ухабе, хлопая дверцами и бренча своими бубенчиками!
Увы, мне не удалось внимательно осмотреть Булу, это южное Виши[10], и я покидаю его пределы, даже не увидев церкви XII века с ее изумительным порталом[11] из белого мрамора.
Вот и Соре со своим Пон-дю-Диабль («Чертовым мостом»), возведенным в героические времена, вот Амелиле-Бен с римскими банями, Арль-сюр-Теш с монастырем XIII и церковью XII веков, и я высаживаюсь наконец в Сен-Лоране[12] после десяти часов бешеной езды, с ее дикой тряской, совершенно меня измочалившей.
Ни одному путешественнику не посоветую заменить тридцать шесть часов в поезде на десять часов дилижанса.
Однако я был с лихвой вознагражден за все дорожные беды! Какое чудо — оказаться в стране вечного солнца, всего лишь два дня назад распростившись с Орлеаном, где противные дожди так изнурительно чередовались со снегом и заморозками.
На фоне ярко-голубого неба возносятся в бесконечность округлые вершины темных гор, покрытые каштанами, откуда выглядывает горящими угольками красная черепица ферм. Прямо передо мной гора Капель, еще окутанная туманом, ее мощные отроги достигают первых домов деревни. С бокового склона, глубоко иссеченного ущельями, сбегает говорливая речка с ледяной водой, сверкающей стальным блеском.
С другой стороны — Канигу, покрытый снегом гигант, вздымающий в головокружительную высь свои ослепительные пики, где обитают разве что белые куропатки да пиренейские серны.
И еще — горы и горы вокруг, причудливо нагроможденные, окрашенные в мягкие рыжевато-коричневые тона опавших листьев.
Узкими шнурками там и сям вьются дорожки, они завершаются глубокими рытвинами, краснеющими среди скал. Эти зияющие раны, кровоточащие на теле гор, остались от бывших карьеров, где добывали руду.
В прежние времена они были весьма прибыльными из-за высокого содержания железа в здешних недрах.
Но вот уже давно шум отбойных молотков не заполняет широкую долину, кузницы молчат, печи погашены. Железная индустрия заснула.
Почему?..
Такое зрелище открывается моим восхищенным глазам в тот момент, когда я вступаю в гостеприимный дом своего друга. Путешественник с удовольствием уделяет должное внимание одному из тех щедрых праздничных застолий, секретом которых владеют только в провинции, а затем мы вместе отправляемся на первую экскурсию. Не хочется тратить время на отдых, его так немного, а любопытство подстегивает.
