Меня нашли на рассвете в придорожной канаве. Я услышал, как рядом остановился автомобиль, хлопнула дверца и послышались чьи-то голоса. Крепкие руки ухватили меня под мышки и резко поставили на ноги. Стоять я не мог.
— Пьяный, — проговорил полицейский. Другой развернул меня к свету:
— От него не пахнет. И эта рана на голове тоже, думаю, не от падения.
— Недотепа нарвался на неприятности?
— Может быть.
Мне было безразлично, как они меня называют. В какой-то степени они оба были правы. Два часа назад я был пьян, но не сейчас. Два часа назад я был рыкающим львом, затем по бару полетели бутылки, и от льва ничего не осталось.
Сейчас я был ничем. Я ощущал себя подорвавшимся на мине и погружающимся в пучину кораблем. Меня потрясли за подбородок и подняли лицо вверх.
— А парень, видать, грабитель. И кто-то испортил ему дело.
— Ты никогда не станешь сержантом, сынок. На нем дорогой костюм, который слишком хорошо сидит, чтобы быть с чужого плеча. А грязь совершенно свежая.
— О'кей, давай-ка проверим его документы, выясним, кто он такой, и отвезем его в участок.
Полицейский с низким голосом хихикнул и вытащил мой кошелек.
— Пустой, — сообщил он.
"Черт, там ведь было два банкнота. Эта ночь обошлась мне в две сотни долларов”.
— Там ничего нет, — уточнил полицейский, и я услышал, как он насвистывает популярную мелодию “Мы поймали хорошую рыбку”.
— Светский гуляка? На такого он не похож. Его лицо, по крайней мере. Парня неплохо отделали.
— Ага, Майк Хаммер — так указано в документах. Это тот самый частный сыщик, у которого отобрали лицензию.
Чьи-то руки подняли меня и подтолкнули к машине. Ноги мои болтались, как обветшалые подвески. По дороге до машины я без остановки что-то говорил.
— Вы все шутите, — произнес полицейский; — Некоторым людям может не понравиться то, что вы слишком много треплете языком.
— Кому это, например? — поинтересовался я.
— Капитану Чамберсу.
Теперь присвистнул другой полицейский.
— Я говорил тебе, что этот парень — хороший улов. Иди-ка позвони в участок и спроси, что с ним делать.
Его напарник что-то проворчал и удалился. Я чувствовал, что меня затаскивают в патрульную машину и усаживают на сиденье. Полицейский взгромоздился на водительское место и закурил. Я ощутил на своем лице струйку сигаретного дыма.
Меня стошнило.
Возвратился второй полицейский и сел рядом со мной.
— Капитан хочет, чтобы мы доставили этого типа к нему домой.
— Ладно. Я всегда говорил, что покровительство капитана — все равно что деньги в банке.
Машина тронулась. Я попытался открыть глаза, но не сумел.
"Ты мертвец, Майк, и можешь пока им оставаться. Там, где раньше была пустота, все фрагменты некогда единого целого соединяются вместе, словно разорвавшийся патрон возвращается в дуло пистолета, из которого он был выпущен. Это происходит медленно, кусочки, оттесняя друг друга, устанавливаются в первоначальном порядке. Наконец ты собран воедино, но остаются шрамы, которые напоминают тебе о том, что однажды ты был мертв.
И вот опять к тебе возвращается жизнь, а с нею и боль. Твое тело устало, оно ослабело от могильной неподвижности и не хочет жить.
Память заставляет тебя снова желать той пустоты, мрака, но жизнь не позволяет возвращаться туда..."
Когда я открыл глаза, Пат протягивал мне сигареты:
— Куришь?
Я затряс головой.
— Ты бросил?
— Да.
— Когда?
— Когда деньги кончились.
— Но у тебя хватало на выпивку... — Его суровый тон стал еще жестче.
Бывают времена, когда тебе ничего ни от кого не нужно. Я нащупал подлокотники кресла и оттолкнулся от них, чтобы встать на ноги. Ноги дрожали от усилия, колени подкашивались.
— Не понимаю, какого черта меня арестовали? Ты ведь поддержишь меня, дружище? Его лицо осталось равнодушным.
— Мы с тобой уже давно не друзья-приятели, Майк.
— Хорошо, пусть будет так. Но где, черт побери, моя одежда?
Пат выпустил мне в лицо струйку дыма, и, если бы мне не надо было держаться за спинку кресла, я бы ударил его.
— На помойке. Там же, где должен быть и ты. Но и на этот раз тебе повезло.
— Сукин сын!
Он опять выдохнул мне в лицо, и я закашлялся.
— Ты всегда казался сильнее меня, Майк, и я не мог с тобой справиться. А сейчас ты полностью в моей власти.
— Сукин сын! — повторил я.
Я видел, как он подходил ко мне, но был не в силах даже шевельнуться — не то что отвести удар. От его резкого апперкота я отлетел к стене и растянулся пластом.
Боли не было. Только сильная слабость в желудке, а затем сухая рвота пополам с кровью из раны во рту. Мое тело сотрясали судороги от кашля и болезненных сокращений желудка, а когда все прекратилось, то наступило облегчение, подобное тому, что приносит только смерть.
Пат заставил меня самостоятельно подняться и сесть на стул.
— Спасибо, приятель, я запомню твою доброту, — угрожающе произнес я.
Пат пожал плечами и протянул стакан.
— Вода. Это успокоит твой желудок.
— Иди к черту!
Он поставил стакан на край стола. В дверь позвонили, и Пат пошел открывать. Вернулся он с какой-то коробкой.
— Новая одежда. Одевайся.
— У меня не было новой одежды.
— А теперь есть, можешь потом заплатить за нее.
— Я тебе заплачу...
Я сделал еще одну попытку подняться, снова увидел подходившего Пата, но не смог отклониться от удара. Прекрасная всепоглощающая чернота вновь приняла меня в свои объятия.
