Вор последние три года работал сторожем в конторе.
Гонял чаи, штудировал детективы, а под утро дремал на широком столе, отодвинув в сторону разбитые арифмометры.
Сегодня, в среду, досыта отоспавшись после очередного дежурства, он поехал в центральную баню.
Пробив талон компостером, уставился в окно трамвая.
От утреннего снега не осталось и следа, только кое-где у заборов да под старыми тополями белели робкие полоски. Солнце успело высушить крыши.
Когда трамвай с визгом завернул и стал приближаться к институту, вор закрыл глаза. Не хотелось видеть эти бледные стены, где он проторчал после окончания биофака целых пять лет.
На остановке «Центральный рынок» он сошел, купил стакан орехов, проверил в кармане отмычку.
Через пятнадцать минут вор уже разделся в дальней кабинке и, держа в одной руке таз, а в другой – мешочек с мочалкой и шампунем, отправился в моечную.
Возле отпотевших дверей банщица размашисто водила шваброй по мокрому полу. Это была тетя Зина.
– Да откроете вы мне двенадцатую или нет? – крикнул кто-то визгливо. – Полчаса жду!
– Сейчас, сейчас… – тетя Зина прислонила швабру к стене и, выловив из кармана драного халата крючок, прошлепала мимо.
Вор посмотрел ей вслед, улыбнулся, перехватил таз в другую руку и дернул дверь на себя.
В моечной было просторно, гулко и безлюдно. На ближней скамье толстый старик мылил голову. Двое стояли возле кранов. Пацан махал руками под душем.
Скоро начнут подходить… Вначале потянутся заводские… Сегодня у них зарплата…
Вор забрался в парной на самый верх, открыл вентиль на полную. Он любил париться, и, наверное, с этого все и началось…
Однажды… Как это было давно… Грустно вспомнить… В общем, пришел, как обычно, в баню, сунул портфель в кабинку, расстегнул плащ – и тут на вешалке заметил часы. Позолоченные, на массивном браслете. Нет, он не сцапал их, подумал, вдруг хозяин спохватится. Когда вернулся – часы продолжали висеть… Не оставлять же их…
Вор завернул вентиль. По ступенькам поднялся мужик в вязаной шапочке, махнул ядреным веником, но тут же пригнулся и, ворча, спустился вниз.
С потолка срывались горячие увесистые капли.
Мужик потоптался у дверей, потряхивая веником, и снова залез наверх. Темные березовые листья щелкали и трещали, охаживая спину.
Прогревшись, вор ополоснул лицо холодной водой прямо из-под крана и пошел отдыхать к своей кабинке.
– Мать, открой, пожалуйста, – сказал он, когда тетя Зина протащила рядом с его резиновым ковриком швабру – тряпка оставляла на кафеле широкий след. – Курить хочется – умираю…
Тетя Зина сильно, с нажимом, раз-другой безуспешно провернула крючком в скважине, но вот, наконец, язычок, лязгнув, освободил дверцу.
– Угости сигареткой…
Вор тщательно вытер пальцы о полотенце, достал пачку сигарет, газовую зажигалку.
Когда тетя Зина зашлепала к очередному клиенту, вор большим пальцем вдавил язычок замка вовнутрь и заклинил его там. Теперь дверца открывалась без усилий и тихо.
Здесь, в углу, почти все номера были свободны – тазы лежали сверху цинковыми касками. Оставалось ждать…
После второго захода в парную он заметил, что две кабинки слева от него заняты. Из-под одной торчали грязные «кирзухи». Это, наверное, тот пьяненький, который пытался отобрать веник у мужика в шапочке. По виду работяга. Наверное, поддали во время обеда и рванули через забор.
Вор огляделся, прислушался, достал отмычку, шагнул к нужной дверце, натренированным движением рук проверил карманы, спрятав засаленный бумажник к себе в куртку, защелкнул замок и вернулся в моечную.
Навстречу попались трое парней с полной сеткой пива. Они устроились в том же углу, основательно и надолго.
Успел…
Вор намылил голову, окатился водой, не торопясь, вразвалку пошел одеваться.
Тетя Зина открыла ему кабинку.
Парни травили анекдоты…
Через полчаса вор был дома. Он сидел в мягком кресле и потягивал через соломинку мандариновый сок. Бумажник лежал на столе. Но вор не торопился.
Как приятно щекотать нервы, почти как в лотерее…
Бумажник казался то значительным и пухлым, то, наоборот, чрезвычайно гадким и тощим…
В дверь позвонили. Вор аккуратно накрыл бумажник газетой.
– Одолжите мне ваши хрустальные рюмочки, – затарахтела соседка. – Представляете, у моего благоверного юбилей… А мне ваши рюмочки без ума понравились еще с того раза, помните, когда вы затащили нас…
– Какой разговор, Елизавета Михайловна!
– Да вы не беспокойтесь… Все будут целехоньки…
– А я, Елизавета Михайловна, опять в Спортлото четыре номера угадал.
– Ох, и везунчик! С вас причитается…
Вор составил рюмки на маленький расписной поднос и вручил соседке.
– Дура, – сказал он, захлопнув дверь. – Хоть бы на юбилей пригласила.
Скомкал газету, швырнул на пол и, вывернув бумажник, принялся трясти его на столом.
