В этот теплый и ясный весенний вечер голоса далеко разносились из открытого окна. Человек, что шел по усыпанной гравием дорожке, замедлил шаг и свернул на лужайку. Молча пройдя по безукоризненно подстриженному газону к эркеру, он наклонился и осторожно заглянул в щель меж занавесками. Потом возвратился на дорожку и вошел в незапертую дверь дома.
Не обращая внимания на ожидающего распоряжений слугу, посетитель повернул влево и через минуту уже стоял в столовой, степенно осматриваясь по сторонам, пока разговор вокруг медленно замирал.
— Доктор Дарвин? — Его голос прозвучал официально и резко.
Восемь человек, что сидели за длинным столом, несколько секунд молчали, разглядывая незнакомца. Он был высок и сухопар, со смуглым, нездорового оттенка лицом. Долгие годы, проведенные на палящем солнце, избороздили его чело глубокими морщинами, а беспрестанное подрагивание рук выдавало недуги, приобретенные в чужих краях. На любопытные взгляды сидящих незнакомец отвечал не менее пристальным, но куда более свирепым взором.
После непродолжительной паузы один из обедающих отодвинул стул от стола.
— Я Эразм… Дарвин. — Короткая запинка свидетельствовала скорее о легком заикании, нежели о нарочитой паузе. — Кто вы и какое у вас ко мне дело?
Он поднялся и вышел из-за стола — неимоверный толстяк с круглым рябым лицом. Остановившись напротив незваного гостя, доктор спокойно ждал объяснений.
— Джейкоб Поул, к вашим услугам, — произнес пришедший, потуже запахивая на шее серый вязаный шарф, в который кутался даже в этот теплый апрельский вечер. — Полковник Поул из Личфилда. Мы с вами сегодня оба вдали от родных пенатов, доктор Дарвин, но живем рядом. От моего дома до вашего не более двух миль. Вы даже как-то лечили мою жену и маленькую дочь. Что же до моего дела, то я не сам его себе придумал, и, боюсь, окажется оно не слишком веселым. Я пришел, чтобы просить вас оказать срочную медицинскую помощь на ферме Бейли — до нее отсюда и полумили не будет.
Из-за стола раздался хор протестующих голосов. Узколицый человечек без парика поднялся и шагнул к разговаривающим.
— Полковник Поул, это мой дом. Я прощу вам, что вы явились сюда без приглашения и без предупреждения, поскольку мы все понимаем: когда врач требуется позарез, тут уж не до формальностей. Но вы прервали не обычный дружеский ужин. Я Мэтью Бултон, и нынче вечером здесь собралось по важному делу Общество Луны. Мистер Пристли специально приехал из Кална, дабы рассказать нам о последних исследованиях нового газа. Начать-то он начал, но вот закончить не успел. Не может ли ваше дело хоть час подождать?
Джейкоб Поул выпрямился еще сильнее, чем прежде.
— Если бы болезнь могла подождать, то и я подождал бы. Однако… — Он вновь повернулся к доктору Дарвину. — Я всего лишь посланец, лицо совершенно постороннее. Мне просто случилось ужинать с Уиллом Бейли, и доктор Монктон отправил меня просить у вас срочной помощи.
Гости вновь возбужденно загомонили:
— Монктон! Монктон просит помощи? В жизни такого не слыхал!
— Эразм, не берите в голову! Садитесь и отведайте ревеневого пирога.
— Если за дело берется Монктон, — заметил скромно одетый человек, сидевший по правую руку от хозяина дома, — то пациент все равно что мертв. Он не врач, а палач. Будет вам, полковник Поул, налейте себе стаканчик кларета и садитесь с нами. Мы слишком редко встречаемся, чтобы еще и отвлекаться на всякую ерунду.
Эразм Дарвин сделал ему знак замолчать.
— Спокойно, Джошуа, я прекрасно знаю ваше мнение о Монктоне.
Доктор обратил к Поулу полное рябое лицо — передних зубов недоставало, заплывшему двойному подбородку явно требовалась бритва. Все вместе взятое производило весьма малоприятное впечатление, которому противоречили лишь глаза — серые и терпеливые, выражающие глубокую проницательность.
— Простите наши шутки, — промолвил он. — Это давняя тема. Доктор Монктон ни разу еще, ни при каких обстоятельствах не просил у меня совета. Что же ему теперь-то надо?
Крики с мест зазвучали с новой силой:
— Напыщенный старый пустозвон!
— Убийца Монктон — не позволяйте ему и пальцем к вам притронуться!
— Хотите жить — держитесь от него подальше!
Пока сидящие за столом прохаживались насчет медицинских талантов Монктона, Поул возмущенно озирался по сторонам. Протянутый стакан он не удостоил вниманием, а шрам у него на лбу, слева, налился кровью.
— Возможно, я и разделяю ваше мнение о докторе Монктоне, — отрывисто произнес полковник, — только распространил бы его и на всех прочих лекарей. Эта порода убивает куда как больше пациентов, нежели исцеляет. Что же до вас, джентльмены, и вас, доктор Дарвин, коли вы предпочитаете есть и пить в свое удовольствие, а не спасать жизни, мне не под силу изменить эти приоритеты.
Он ожег собеседника злобным взглядом.
— Послание, с которым меня отправили, проще простого. Передам — и уйду. Доктор Монктон просит меня сообщить вам три вещи: что на ферме Бейли находится пациент в критическом состоянии; что на лице больного уже проступила предсмертная гримаса; и что он, доктор, хотел бы, чтобы вы, — тут полковник подался вперед, подчеркивая, что обращается только к Дарвину, — пришли и осмотрели пациента. А не желаете, я вернусь и уведомлю доктора Монктона, что вы не придете.
