Чтобы придать своему роману нарочитой буржуазности, одним словом, чтобы, как всегда, нелепо выпендриться, я начну свое посвящение со старого анекдота.
Перелетные птицы собираются на юг — минуя Небо № 7. Без пяти минут осень.
— Пора! — сказал главный Журавль.
Тут нежданно-негаданно приходит ворона — читайте, молодая девчонка со своим уставом в чужой монастырь.
Ворона:
— Я тоже хочу с вами полететь в теплые края!
Журавли посоветовались и пришли к выводу, что могут взять на свой ветровой борт Ворону, но решили ее предупредить, что путь не близкий:
— Ты только подумай! Лететь далеко, тяжело будет, ты уверена, что справишься? Вороны обычно зимовать остаются.
Ворона настояла на своем:
— Я птица сильная. Птица гордая!
Нас, белых ворон, не сломаешь. Ну и голой попой тоже не возьмешь.
Взмыли в небо. Летят. Высота над землей — 5000 стеллажей «IKEA».
День летят, два летят, три летят.
У Вороны язык уже на плече, но она никому и виду не показывает, что устала.
На привале старший Журавль снова подходит к Вороне:
— Ворона, Ворона… Может, полетишь обратно, а то мы еще и полпути не преодолели, а ты вон как устала!
— Нет, я птица сильная, птица гордая! Я справлюсь.
Ворона зажала язык в подмышке и пошла дальше.
Такая же ситуация продолжалась на всех привалах. Ворона жадно пила воду, задыхаясь от усталости.
Старший Воробей снова подошел к Вороне:
— Я понимаю, что мы доплыли уже до середины, но еще не поздно развернуться и полететь обратно, нам же весной возвращаться — это еще одна дорога.
И тут блондинка развернулась и поплыла обратно, — хотя нет, это из другого анекдота. Но белая ворона — не блондинка, и потому она долетела.
И как только она лапками коснулась теплого песка, крыльями плескалась в море, она посмотрела на Небо № 7 и сказала:
— Я, конечно, птица сильная, птица гордая, но ебанутааааа-ааа-яяяя!
Всем сильным, гордым и, простите меня, издатели, за нецензурную брань, ебанутым женщинам посвящаю!
Почти щенячью благодарность выражаю своим прототипам, чьи имена я предпочитаю оставить в своей телефонной книжке!
И конечно же спасибо папе за то, что не заставил маму родить меня обратно, и коробкам шоколадных конфет, что не дали выть на луну!
Стоя в «оскаровской» стойке и тряся гонораром, как статуэткой, вынуждена признать свою несамостоятельность и сказать «спасибо» Коле Алешину за своевременное опускание меня с небес на землю!
