Необходимость Собора ощущается сознательно или бессознательно каждым религиозным человеком России.
Собор необходим потому, что в Церкви начинаются явные признаки внутреннего разложения, из параличной Церковь готова обратиться в труп[1]. Собор необходим потому, что духовенство оторвалось от паствы, чёрное духовенство поработило белое, Синод поработил епископов, интеллигенция порывает с Церковью, новые мучительно жизненные вопросы остаются без всякого авторитетного церковного ответа, обособленность, разрозненность, враждебность отдельных членов Церкви разрывает на части её немощное тело, поражённое веками развивавшейся болезнью[2].
Собор нужен для спасенья погибающей российской исторической Церкви. Сознанье небывалой, может быть, важности момента, казалось, должно было пробудить уснувшую религиозную совесть тех, в руках которых находятся ближайшие земные судьбы её. Казалось, они должны были бы понять, что спасение Церкви в пробуждении её религиозной жизни, которую вытравили или глубоко упрятали внутрь народной души безобразные исторические условия[3]. Казалось, у них хватит мужества, сознав грандиозность момента, всю тяжесть исторического греха, созвать Собор, который являлся бы выражением всех наличных, пусть оскудевших, но всё же в глубине своей подлинным светом горящих церковных сил. Но ничего подобного сделано не было.
Наоборот, приложены все усилия, чтобы Собор представил собой зрелище страшного разложенья, чтобы Собор оказался не соединеньем самых живых религиозных сил Церкви, а наоборот, самых больных, безжизненных её элементов[4]. Поистине есть что-то роковое в этом стремлении создать мёртвый Собор. Словно чья-то безобразная рука, толкавшая Церковь к пропасти целые века, почуяв, что многие заметили пропасть и готовы разбудить уснувших рабов, спешит нанести Церкви последний удар, явить перед лицом всех ужасные язвы её и тем оттолкнуть от неё всё живое бесповоротно и навсегда.
