Эту книгу не читают. Эту книгу молчат.
Четырехлетняя Ляля Розанова
Я не пишу эту книгу.
Она пишет себя сама.
Много лет, многими подходами, постепенно.
Служу чем-то вроде клавиатуры. Не ставлю себе никаких задач, кроме передачи того, что передается жизнями людей и моей среди них. Все здешнее, все за здравие, все от жизни в ее разнообразии и полноте, включающей и Переход.
Переход – да, для того главного, о чем наш разговор, общеупотребительное «смерть» не годится. Слова этого не боюсь, вы его встретите тут не раз, но вернее говорить: Переход – разумея, что речь не о небытии, которого по определению нет, а о другом бытии, в которое каждый из нас, живя, движется, с самого зачатия переходит – или, как в русском языке времен Пушкина и даже еще позднего Толстого говорили к случаю – преставляется.
В словаре Даля преставлять означает «переселять в вечность». Преставиться – «переселиться в вечность», «преобразиться». Еще вариации из того же ряда: извечиться, приложиться к родителям. А светопреставление – слово и сейчас иногда употребляемое, чаще иронически, означает не просто конец света, но и переворот в земной вселенной, обновление.
Было бы ближе к истине называть каждого живого не «смертным», а пре-ходящим жизнь. Собеседование о Переходе – ствол нашего общения в этой книге, со многими ответвлениями.
Неизбежности не переча,
я в тайник ее пристально вник.
Благодарствуй, минутная встреча,
благодарствуй, единственный миг.
Не пугайся: уход – не утрата.
Как дитя, пальчик взявшее в рот,
жизнь меня потеряет когда-то,
поиграет и снова найдет.
К мистике я не склонен, в умозрениях слаб и мало начитан. Медицина и биология, психиатрия и практическая психология для меня пространства профессионально свои, как и словесность; работаю с людьми на естественнонаучной и гуманитарной основе. Из этого исходя, уточняю: читатель мой ни в коей мере не обязан верить или, прочтя книгу, уверовать в бессмертие души (Апостол Павел: «не умрем, но изменимся»), реинкарнацию или что-либо в этом духе. Не собираюсь, как и раньше, никого ни в чем уверять, ничему учить. Просто делюсь опытом: с кем и как работаю – это основное, работа идет и в книге – что пережил, что знаю (точней, думаю, что знаю), что чувствую, что предполагаю, в чем сомневаюсь.
Если вы не чувствуете потребности обратиться к теме Перехода, читать эту оптимистичную (не шучу), противостраховую и антидепрессивную (уже подтверждено) книгу лучше не сейчас.
А когда?
Когда понадобится.
А когда понадобится?
Время придет, жизнь подскажет. Пока можно пролистать бегло, слегка всмотреться и взять на заметку как возможного собеседника и помощника.
И еще – тем, кто с трудом воспринимает стихи, вообще не воспринимает (в школе заставляли выучивать не понимаючи), или воспринимает только таких-то авторов и никаких иных (подобно избирательной невосприимчивости к музыке или живописи). Если так, то две следующие части этой книги, где стихов больше, чем прозы, можно принять за эпиграф к остальным и читать сразу с любой дальнейшей. Например, с «Неба хватит на всех» (стр. 272), где про то, как говорить о Переходе с детьми. Там тоже, правда, местами просачиваются стихи – без стихов книга о человеке как жизнь без музыки, свадьба без цветов, брак без любви, чай без заварки или конфетка, которую сосут через фантик.
Начинать чтение можно с любой страницы, как с любого мгновения начинать жизнь. Но при сем надеюсь, что читатель если не сразу, то постепенно прочтет и осмыслит книгу во всем объеме и целостности. Только так можно понять и текст, и человека, и себя тоже, и хоть отчасти примирить или просто принять противоречия и несообразности, кажущиеся и действительные.
По латыни – помни, более ничего. Вам, наверное, приходилось встречать это слово в компьютерных органайзерах или на бумажных ежедневниках для записей дел, встреч, адресов-телефонов, звонков, покупок и пр. Так называют и киноафиши, и разные сувениры. Mementики эти напоминают: помни, человек, что ты раб своей мнимой свободы, не забывай ей прислуживать прилежно и вовремя, не упусти ни одной из своих цепей и цепочек. И мало кто знает, что у всех этих напоминалок отрезано нечто самое важное. А именно – еще одно латинское слово: MORI, с седой древности составляющее с MEMENTO смысловой монолит: напоминание, призыв, заповедь, или, как сейчас усеченно выражаются, мем (от того же корня «помнить») –
MEMENTO MORI – помни о смерти.
Согласно историческим сведениям, не стопроцентно достоверным, но достаточно правдоподобным, слова эти, как митинговые кричалки, звучали на триумфальных шествиях римских полководцев, возвращавшихся в столицу из победоносных походов. Выкрикивал «помни о смерти» специально приставленный раб, шедший позади триумфатора. Делалось это, чтобы напомнить всем, как близко была смерть во время сражений, как близко она всегда; чтобы народ проникался, а победитель не заносился. Нам теперь понять обычай такой можно, а принять сложно: попробовал бы кто-нибудь во время праздничного парада выкрикнуть из-за спины важного начальника «помни о смерти», – тут же бы его поминай как звали.
