Российская империя, Санкт – Петербургская губерния,
поместье Пашковых, 1749 год, Апрель
Вечерняя летняя прохлада опустилась на поместье. Шум вековых сосен и трели ночных птиц проникали в приоткрытое окно девичьей спальни. И лишь далекий лай дворовых собак то и дело нарушал безмолвную тишину. Полумрак комнаты освещала лишь одна единственная свеча.
– Нянюшка, милая, расскажи сказку, – попросила маленькая Катюша, устремив пронзительный наивный взор на приятную полноватую старушку. Евдокия Никитична, поправила одеяльце у старшей девятилетней Лизоньки, которая уже лежала в своей постели и, поцеловав русоволосую девочку в лобик и перекрестив ее, обернулась к Катюше.
– Все бы тебе стрекоза сказки слушать, – с любовью пожурила девочку няня, и крехтя направилась к кроватке второй девочки и уселась на ее постель. Семилетняя Катюша, уже чуть приподнявшись на локотках, приветливо улыбнулась Евдокии Никитичне, сверкая в темноте яркими голубыми глазками на старушку.
– Ложись на подушку-то, – велела ласково няня девочке и провела рукой по ее темноволосой головке, улыбнувшись ей в ответ. Катюша послушно опустилась и, вытащив тонкие ручки из-под одеяла, внимательно посмотрела на няню. – Ох, опять свои гляделки уставила, – пожурила ее няня. – Говорила же тебе, не смотри так пристально, да прямо. Девушка должна глаза долу держать.
– Отчего же нянюшка? – удивленно спросила Катюша.
– Оттого что девичий стыд иметь надо. А твои-то глазки уж больно хороши, да ярки, коханочка моя, – ласково заметила Евдокия Никитична, поправляя одеялко девочки и погладив ее по ручке. – Синь то глазок своих небесных ты под ресничками прячь, а то леший увидит их, да утащит тебя в лесную чащу.
– Как это утащит? – испуганно пролепетала девочка.
– А разве лешие и вправду есть? – тут же подхватила замирающим голоском Лиза, чуть приподнявшись на кроватке и смотря в сторону няни.
– А как же, – кивнула со знанием дела Евдокия Никитична, – Он в дремучем лесу живет. Да людей, которые заблудились, к себе в чащу на болота заманивает, а самых красивых девок сам крадет.
– А батюшка говорит, что леших на самом деле нет и это все сказки только, – заметила тихо Лиза.
– Это оттого что он не видел его. А народ то правду сказывает. Так что одни, яхонтовые мои в лес не хотите.
– А как же землянику лесную собирать? – спросила Катюша.
– Берите с собой кого из дворовых или из девок сенных, а то матушка Ваша очень печалиться будет, если леший утащит вас в свое логово. Он уж страсть как красивых девок любит заманивать в свои дебри.
– А зачем ему девки? – спросила наивно Катюша.
– Он их привораживает, да в жены себе берет. А затем они лешайчат рожают. А девицы так и живут горемычные в лесу, ибо выйти из заколдованной чащи не могут, оттого что леший им тропы им показывает.
– А как узнать этого лешего, какой он? – поинтересовалась тихо Катюша, замирая от страха.
– Да люди сказывают, что облик его разный бывает. Может привидеться он ростом с дерево, а может и карлик. Одежи-то у него лохматые из шкур да коры лесной. На человека похож, только страшный, да обросший весь. А глаза то у лешего всегда зеленые, колдовские, такие, что могут заставить человека забыть обо всем и дом свой и родню…
– Нянюшка мне страшно. А, вдруг нас тоже леший украдет? – пролепетала Лизонька, которая хоть и была старшей, но более боязливой, чем младшая сестра Катенька.
– Вот потому и говорю Вам, коханочки мои, глаза то опускайте, да одни то не гуляйте по лесу, – объяснила няня с любовью.
– Но как же нянюшка, а разве никто не может помочь этим несчастным девицам? – вдруг спросила Катюша, которая была довольно бойкой девчушкой. – Разве жених девицы не может убить этого лешего и вызволить ее из леса?
– Если жених то отважится в заколдованную лесную чащу идти за невестой своей, то конечно может попытаться спасти девицу, если найдет ее. Но убить то лешего невозможно, – завораживающим голосом произнесла няня. – Ведь он дух лесной… и обличия принимать всякие может… да и невидимым стать… одолеть то его никак нельзя…
