Круг. Альманах артели писателей, книга 2

Круг. Альманах артели писателей, книга 2

Авторы:

Жанры: Поэзия, Советская классическая проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Фрагмент

Всего в книге 83 страницы. Год издания книги - 1923.

Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.

Читать онлайн Круг. Альманах артели писателей, книга 2



СТИХИ

Борис Пастернак

Вариация на тему «Цыган»

ВАРИАЦИЯ 1-Я, ОРИГИНАЛЬНАЯ.
Над шабашем скал, к которым
Сбегаются с пеной у рта,
Чадя, трапезундские штормы,
Когда якорям и портам
И выбросам волн и разбухшим
Утопленникам и седым
Мосткам набивается в уши
Глушительный пильзенский дым,
Где белое бешенство петель,
Где грохот разостланных гроз,
Как пиво, как жеванный бетель
Песок осушает взасос,
Где ввысь от утеса подброшен
Фонтан, и кого-то позвать
Срываются гребни, — но тошно
И страшно — и рвется фосфат
Что было наследием кафров?
Что дал царскосельский лицей?
Два бога прощались до завтра,
Два моря менялись в лице:
Стихия свободной стихии
С свободной стихией стиха.
Два дня в двух мирах, два ландшафта,
Две древние драмы с двух сцен.
ВАРИАЦИЯ 2-Я, ПОДРАЖАТЕЛЬНАЯ.
На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн.
Был бешен шквал. Песком сгущенный
Кровавился багровый вал —
Такой же гнев обуревал
Его и, чем-то возмущенный,
Он злобу на себе срывал.
В его устах звучало завтра,
Как на устах иных — вчера.
Еще не бывших дней жара
Воображалась в мыслях кафру,
Еще не выпавший туман
Густые целовал ресницы…
Он окунал в него страницы
Своей мечты. Его роман
Всплывал из мглы, которой климат
Не в силах дать, которой зной
Прогнать не может никакой,
Которой ветры не подымут
И не рассеют никогда
Ни утро мая, ни страда.
Был дик открывшийся с обрыва
Бескрайний вид. — Где огибал
Купальню гребень белогривый,
— Где смерч на воле погибал,
В последний миг еще качаясь,
Трубя, и в отклике отчаясь,
Борясь, что б захлебнуться в миг
И сгинуть вовсе с глаз. Был дик
Открывшийся с обрыва сектор
Земного шара, и дика
Необоримая рука,
Пролившая соленый нектар
В пространство слепнущих снастей.
На протяженье дней и дней,
В сырые сумерки крушений,
На милость черных вечеров —
На редкость дик, на восхищенье
Был вольный этот вид суров.
Он стал спускаться. Дикий чашник
Гремел ковшом, — и через край
Бежала пена. — Молочай,
Полынь и дрок за набалдашник
Цеплялись, затрудняя шаг,
И вихрь степной свистел в ушах.
И вот уж бережок, пузырясь,
Заколыхал камыш и ирис,
И набежала рябь с концов.
Но неподернуто-свинцов
Посередине мрак лиловый.
А рябь! Как будто рыболова
Свинцовый грузик заскользил,
Осунулся и лег на ил
С непереимчивой ужимкой,
С какою пальцу самолов
Умеет намекнуть без слов:
Вода, мол, вот и вся поимка.
Он сел на камень. Ни одна
Черта не выдала волненья,
С каким он погрузился в чтенье
Евангелья морского дна.
Последней раковине дорог
Сердечный шелест, капля сна,
Которой мука солона,
Ее сковавшая. Из створок
Не вызвать и клинком ножа
Того, чем боль любви свежа:
Того счастливившего всхлипа,
Что хлынул вон и создал риф,
Кораллам губы обагрив,
И замер на губах полипа.
ВАРИАЦИЯ 3-Я, САКРОКОСМИЧЕСКАЯ.
Мчались звезды. В море мылись мысы.
Слепла соль и слезы высыхали.
Были темны спальни, — мчались мысли.
И прислушивался сфинкс к Сахаре.
Плыли свечи. И, казалось, стынет
Кровь колосса. Заплывали губы
Голубой улыбкою пустыни.
В час отлива ночь пошла на убыль.
Море тронул ветерок Марокко.
Шел самум. Храпел в снегах Архангельск.
Плыли свечи. Черновик «Пророка»
Просыхал и брезжил день на Ганге.

Петр Незнамов

Летающий поезд

Отрывки.
Черви-рельсы блестели серебряно,
Поезд-птица их жадно сжирал
И, сегодня ветрами обветренный,
Тишиною умытый вчера, —
То — глотая болота Полесья,
То — под Вильной застопорив бег,
То — над Каменцем дымы развесив,
То — истыкав свистками Казбек,
То — бока распирая тоннелей,
То — одевшись в мостов кружева, —
Пил он шум станционных панелей
Или глыбы пространства жевал.
Попадись перевал —
Перевал штурмовал;
Замаячит долина —
И долину откинул;
И обставшие густо леса
Пополам исступленно кромсал.
Верста догоняла версту,
Плясали на рельсах вагоны,
А наших сердец перестук
Перепорхнул сквозь зоны.
А наших сердец переплеск
Прорвался сквозь все преграды
И в синий сосновый лес
Перелетел обрадованный.
     И потом, пролетая над соснами,
     Задевая за крылья птах,
     Уж не он ли утрами росными
     На траве рассиялся так,
     Это он и в ивовом щебете,
     Это он и в запахе лип,
     Он подмешан и к крику лебедя
     Он и к глади пруда прилип…
Версту догоняла верста,
Плясали вагоны и насыпь
И не было сил перестать
У песней опившихся нас.

1921.

Вера Ильина

Бабам смена

Ночь ли огни расплескать
вышла по звездным фонарикам?
Или на белых песках
брыжжет и вьется Москва-река?
Утро ли встало — в росе,
в щелканьи, в щебете, в щекоте?
Русь ли, от дремы осев,
голову клонит на локти? —
Где-то растет кутерьма,
крадучись, исподволь, издали:
это сады и дома
май на свидание вызвали.
Май, май, на себя непохожий,
в зори, в ливень, в травы одетый,
липой пахнущий, пухнущий рожью,
эй! откликнись! где ты? где ты?
     Брось прятаться,
     милый гость,
     в грудь пашен
     влагу лей.
     Гнили праотцев —
     праха горсть.
     Детям нашим —
     расцвет полей.
   >  _____________
Вот он!.. Полотнами туч,
солнцем пути его застланы.
Лег урожай на мету,
из недородов опрастанный.
Жадно густую теплынь
сочные всходы и злаки пьют.
Бор, словно свечка, оплыл
липкой, смолистою накипью.
Есть ли, заводы, у вас
электро-плуги и тракторы? —
Старый сошник наш увяз
за непроезжими трактами.
Век, век за бабьей работой,
в ветре, в пыли, в слезе каленой,
ниву вспоивши каплями пота,

С этой книгой читают

Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Год жизни. Дороги, которые мы выбираем. Свет далекой звезды

Пафос современности, воспроизведение творческого духа эпохи, острая постановка морально-этических проблем — таковы отличительные черты произведений Александра Чаковского — повести «Год жизни» и романа «Дороги, которые мы выбираем».Автор рассказывает о советских людях, мобилизующих все силы для выполнения исторических решений XX и XXI съездов КПСС.Главный герой произведений — молодой инженер-туннельщик Андрей Арефьев — располагает к себе читателя своей твердостью, принципиальностью, критическим, подчас придирчивым отношением к своим поступкам.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Стихотворная повесть А. С. Пушкина «Медный Всадник»

В пособии анализируется поэтика «Медного Всадника», одного из самых художественно совершенных произведений А.С. Пушкина последнего периода его творчества: неповторимые особенности жанра, стиля, сюжета. Художественный мир повести предстает в неразрывном единстве формы и содержания. Произведение включено в контекст пушкинского творчества 1830-х годов. Книга дополнена Приложением, содержащим выдержки из работ о «Медном Всаднике» В. Белинского, П. Анненкова, Д. Мережковского, В. Брюсова, Б. Энгельгардга, А. Белого, В. Ходасевича, Л.


Живой портрет

Комедия «Живой портрет» написана Морето, вероятно, в 1650 году. Опубликована впервые во 2-й части комедий Морето (Валенсия, 1676). Сюжет ее вполне оригинальный. Пьеса относится к числу наиболее блистательных комедий Морето.


Накануне неизвестно чего

Новая ироническо-издевательская книга Михаила Веллера – не то призыв сажать родных воров, не то ошеломление тайнами происходящего. От Цезаря до дней наших многотрудных и от Китая до Крыма – куда мы-то летим в безумном мире с последним приветом?


Оловянная корона

Попаданство. Ты «полубог». Тебя почитает и боится вся Кантия. Дети бегают с деревянными молотами и играют в непобедимого Айвина. Но в один миг все вдруг меняется. Оказывается, что ты не один пришелец в этом дремучем средневековье. И что главное — не самый сильный.


Другие книги автора
Старик

«Старик» (1929 г.) — может быть лучшая фединская повесть…»С. Боровиков «Знамя» 2008, № 6.«Федину попались интересные материалы из воспоминаний Чернышевского и его наброски.Это натолкнуло на мысль написать повесть о временах старого Саратова. В 1930 году такая повесть под названием «Старик» увидела свет».И. Яковлев «Константин Федин — человек и теплоход».«В раннем детстве моем иногда слышал я разговоры о старине, и из небытия, из совершенной пустоты, из какого-то темного, зияющего «ничто» возникало настоящее.


Города и годы

Константин Федин. Города и годы. Роман.


Костер

Роман известного советского писателя представляет собой широкое полотно народной жизни Советской страны. Этой книгой завершается трилогия, в которую входят роман «Первые радости», «Необыкновенное лето».


Повести и рассказы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.