Тема.
Скала и шторм. Скала и плащ, и шляпа.
Скала и Пушкин. Тот, кто и сейчас,
Закрыв глаза, стоит и видит в сфинксе
Не нашу дичь, не домыслы втупик
Поставленного грека, не загадку,
Но — предка: плоскогубого хамита,
Как оспу перенесшего пески,
Изрытого, как оспою, пустыней,
И больше ничего. — Скала и шторм.
В осатаненьи льющееся пиво
С усов обрывов, мысов, скал и кос,
Мелей и миль, и гул, и полыханье
Окаченной луной, как из лохани,
Пучины. Шум и чад и шторм взасос.
Светло как днем. Их освещает пена.
От этой точки глаз нельзя отвлечь.
Прибой на сфинкса не жалеет свеч
И заменяет свежими мгновенно.
Скала и шторм. Скала и плащ, и шляпа.
На сфинксовых губах — соленый вкус
Небесных звезд. Песок кругом заляпан
Сырыми поцелуями медуз.
Он чешуи не знает на сиренах,
И может ли поверить в рыбий хвост
Тот, кто хоть раз с их чашечек коленных
Пил бившийся, как об лед, отблеск звезд.
Скала и шторм, и скрытый ото всех
Нескромных, самый странный, самый тихий,
Играющий с эпохи Псамметиха
Углами скул пустыни, детский смех.
…………………………………………………
Мысль озарилась убийством.
Мщенье? — Но мщенье — не в счет!
Тень, как навязчивый евнух.
Табор прикрыло плечо.
Яд? — Но по кодексу гневных
Самоубийство — не в счет.
Прянул и пыхнули ноздри.
— Не уходился еще?
Тише, скакун, — заподозрят.
Бегство? — Но бегство — не в счет!
5-ая ВАРЬЯЦИЯ, ПАТЕТИЧЕСКАЯ.
Цыганских красок достигал,
Болел цынгой, и тайн не делал
Из черных дырок тростника
В краю воров и виноделов.
Загаром крылся виноград,
Забором крался конокрад,
Клевали кисти воробьи,
Кивали безрукавки чучел,
Но шорох гроздьев перебив,
Какой-то рокот мер и мучил.
Там мрело море. — Берега
Гремели, осыпался гравий,
— Тошнило гребни изрыгать,
Барашки грязные играли
И шквал за Шабо бушевал
И выворачивал причалы.
В рассоле крепла бичева
И шторма тошнота крепчала.
Раскатывался балкой гул,
Как баней шваркнутая шайка,
Как будто говорил Кагул
В ночах с Очаковскою чайкой.
ШЕСТАЯ, ПАСТОРАЛЬНАЯ.
В степи охладевал закат;
И вслушивался в дрязг уздечек,
В акцент звонков и языка
Мечтательный, как ночь, кузнечик.
И степь порою спрохвала
Волок как цепь, как что-то третье,
Как выпавшие удила,
Стреноженный и сонный ветер.
Истлела тряпок пестрота
И, захладев, как медь безмена,
Завел глаза, чтоб стрекотать,
И засиял, уже безмерный,
Уже, как песнь, безбрежный юг,
Чтоб перед этой песнью дух
Нивесть каких ночей, нивесть
Каких стоянок перевесть.
Мгновенье длился этот миг,
Но он и вечность бы затмил.
