Город, который любит тебя
«…Ясное небо Грузии, горный воздух, тень ореховых деревьев гораздо здоровее и приятнее, чем цвет небес зелено-бледный, мшистые болота и тщедушные елки и березки большей части русских губерний».
Из Кавказского календаря за 1848 год
Не знаю, что это: другая плотность воздуха, другая формула воды? Тучи, нависшие над горами, выглядят тверже, чем обычно. Или дело в контрастности?
В Тбилиси твердо стелют облака. Значит, здесь будет мягко спать?
Забрав паспорт из рук некрасивой, но какой-то очень благородной грузинки с теплыми глазами, я отправился за багажом.
«Tbilisi. The city that loves you» – сообщается на раздвижных дверях аэропорта, к которым я толкаю тележку, груженную вещами.
Двери распахнулись перед носом.
Передо мной стоит друг.
«Я вернулся», говорю ему.
Я не говорю «приехал» – только «вернулся».
Когда-то, счастливый и беззаботный, я приезжал в Тбилиси, чтобы поделиться этими ощущениями с теми, кого люблю.
В этот раз я прилетел налегке: ни людей, ни обязательств; у меня даже нет обратного билета. Я не знаю, когда вернусь. Честно говоря, даже не уверен, вернусь ли.
«Как ты?..» – спрашивает друг.
Чтобы ответить кому-то на вопрос «как ты?», нужно сперва задать этот вопрос себе самому. Задать – и не бояться услышать ответ. Выходя из магазина и пополнив счет грузинского телефона, я вдруг получил сигнал.
«Как ты?» – повторил я, обращаясь к самому себе.
«Как будто открыл глаза – и дома», – ответил внутренний голос.
«Мы искали для тебя хороший скучный дворик… Хороший тихий дворик», – поправил себя мой друг.
«Подходит», – отвечаю смеясь.
В первые дни по приезде я искал спокойное место, чтобы изучить материалы и разработать маршрут.
Мой план – написать цикл репортажей о самых отдаленных территориях и традициях, которые сохранились в Грузии вопреки советской власти, неокапитализму и цивилизации как таковой.
Интуиция и опыт прошлых поездок подсказывали, что сохранилось довольно много.
Если верить услышанному и прочитанному в Тбилиси, то во время путешествия удастся увидеть обряды с массовыми жертвоприношениями; церкви, где службу правят не священники, а сельские старейшины; храм тайного церковного ордена, о котором ничего не известно, кроме фамилии одного человека – единственного связующего звена с внешним миром.
