Играть со временем опасно. Но правило изначального импульса было открыто не просто для заполнения теоретических пробелов в учебнике. Превратить в Сюжет четыреста шестнадцатый потенциал…
Аурелиус с нескрываемым интересом следил, как мокрый от дождя кустик вытянул из липкой земли длинные тонкие корни и пополз к стене. Не то что бы это казалось странным. Просто в Кальтиринте растительность обычно так себя не ведет. Погодите-ка…
Подплыв к ступенькам, ведущим из огромного мраморного бассейна с горячей водой, Аурелиус прислонился спиной к черному камню и уже не без напряжения продолжил наблюдение. Тем временем, кустик уверенно вскарабкался по отвесной плоскости на карниз и беспрепятственно влез через окно в императорские покои. Будто и не было преодолено никакой защиты… И у этого кустика была Сущность. Его, Аурелиуса, Сущность. Любопытно.
Одна комната, вторая, третья… Вот и он. Не медля ни секунды, кустик бросился к обнаженной спине и вонзил скользкие ветки между ребрами. Вместо боли Аурелиус почувствовал, как чужая Сущность… нет, часть его собственной, когда-то разорванной, вливается в густую, ярко-голубого цвета кровь. И все встало на свои места.
Забавно.
Довольно оригинально для памятки. Значит, пора вернуться в прошлое и замкнуть круг, задать изначальный импульс, повеселиться, в конце концов. Хотя, игры со временем… Последняя мысль до кустика была именно об этом. О страшном наркотике, притупляющем чувство меры, реальности, нападающем в самый неожиданный момент, действующем разрушительно и необратимо. Да…
Опустошенный кустик плюхнулся в воду. Аурелиус не спеша поднялся по широким ступенькам, на ходу закутываясь в возникающие из влажного воздуха белые просторные одежды. А ведь какое-то время назад он подумывал стать кустиком. Всего лишь мгновение, но заманчивый образ стоял у него перед глазами. Что ж, мечты сбываются.
Интересно, существует ли в этом сумасшедшем и не поддающемся никакой адекватной логике мире хотя бы один человек, которого до смерти не раздражают телефонные звонки с утра пораньше? Как знать, вполне может быть. Я, например, точно им не являюсь. Определенно.
С трудом разлепив левый глаз, я попыталась дотянуться рукой до противно звенящего телефона, но тот, как назло, оказался слишком далеко. Мысленно посылая современную цивилизацию и все ее многочисленные атрибуты куда-нибудь… в Сибирь (ну не пропадать же добру), я оторвала голову от подушки, но тупая пульсирующая боль, резко нахлынувшая буквально через мгновение, заставила меня отказаться от столь оптимистичного намерения пошевелиться. А, к чертям этот телефон! Кто бы ни пытался достучаться до меня в такую рань, он в любом случае подождет еще часик или два. В конце концов, случись что-то серьезное, мне позвонили бы на сотовый… Где он, кстати? Неважно.
Игнорируя надрывающийся аппарат, я закуталась в легкое шелковое покрывало с головой и попыталась вернуться к спящему состоянию.
Однако и телефон сдаваться не желал. Подарив мне тишину на несколько блаженных секунд, неизвестный вновь с не меньшей настойчивостью попытался довести мой мозг до стадии кипения. А, нет, еще лучше — до состояния чайника в плавильном цехе… пластмассового чайника.
Где-то на пятидесятом гудке я с проклятьем сбросила никак не защищающее от мерзких звуков покрывало и, зажмурившись от обрушившейся боли, сорвала телефонную трубку.
— Слушаю!
— И тебе доброго утра, Анечка, — отозвался приторно-сладкий женский голосок. На то, чтобы узнать его, мне потребовалось целых четыре секунды — мысли, обрадовавшиеся отсутствию контроля, вприпрыжку разбежались каждая по своим делам.
— Надеюсь, ты хорошо подумала, прежде чем…
— Что, прости? Какой-то хрип на линии.
Она еще и издевается.
— Юлька, мне плохо, я СПАТЬ хочу! — Жалобно протянула я. Плохо — это еще мягко сказано.
— А кому сейчас легко?
Ну, вот и вся женская солидарность. Ничего, память у меня хорошая.
— Кому-кому, — пробурчала я. — Ольге Сергеевной, конечно! Она-то всегда может позволить себе внеочередной выходной!
— О-о-о, приехали, — Юля, наконец, перестала разыгрывать из себя воплощение бессознательной вежливости, и из ее голоса исчезли все сахарные нотки. — Хотя, чего удивляться, с таким-то образом жизни тебе бы уже не мешало подумать о том, чтобы составить завещание на случай внезапной потери вменяемости. Или ты еще спишь? Какая еще Ольга Сергеевна?
— Что?! — Меня как током ударило, даже головная боль на миг отступила. Ольга Сергеевна — наша с Юлькой начальница… вот уже почти год, как ею являлась… Или это очередной коварный сон, один из тех, что невозможно отличить от реальности. Я с ума схожу?
— Да шучу, Анька! — Хихикнула Юля.
А, ну да, конечно.
— Вот дура! Делать больше нечего? — Новая волна боли заставила схватиться за голову. Надеюсь, череп не треснет, поддавшись давлению изнутри. В гробу это будет смотреться не очень-то эстетично.
— Ну, не обижайся.
— Ага, а ты в курсе, что раньше за такие шутки на площади вздергивали и на кострах сжигали. Эх, были времена…
— Да ну тебя! — Расхохоталась Юлька, хотя ничего особенно веселого я в своей реплике не нашла. — Утро добрым не бывает, да? Я, вообще-то, по делу звоню. Не знаю, интересно ли тебе, но сегодня у нас собрание по итогам месяца в 13.00, ты помнишь про него?
