Книги нашего детства

Книги нашего детства

Авторы:

Жанр: Литературоведение

Циклы: не входит в цикл

Формат: Фрагмент

Всего в книге 101 страница. Год издания книги - 2009.

Книгу выдающегося отечественного литературоведа Мирона Семеновича Петровского составили историко-литературные новеллы о судьбах классических произведений советской детской литературы, авторы которых — Александр Волков, Владимир Маяковский, Самуил Маршак, Алексей Толстой, Корней Чуковский. В книге восстановлены купюры, сделанные цензурой при первом издании книги — в 1986 году.

Читать онлайн Книги нашего детства



Несколько предуведомительных слов

Уголь отдает тепло, сгорая, — книга выделяет тепло, когда ее читают. Чтение — процесс культурно-энергетический, и культуру правильно сравнивают с надышанным теплом — заботливо сохраненным жаром человеческого дыхания.

Я посвятил свою работу книгам нашего детства, так как в «гутенбергову эпоху» легче, кажется, сыскать пресловутого снежного человека, нежели человека, чья жизнь никак не связана с книгой. Несмотря на вторжение новейших информационных систем, чтение остается одним из самых заметных, самых влиятельных обстоятельств нашего социального и культурного бытия. Если бы я был беллетристом и сочинял роман из современной жизни, то, по справедливости, должен был бы изобразить своих героев читающими, а круг чтения сделать существенной характеристикой персонажей. Вот почему «Книги нашего детства».

Книга, как я пытаюсь ее осмыслить и описать, предстает в триедином облике. Во-первых, она — накопитель культурных традиций, полученных из прошлого. Во-вторых, она — воплощение нынешнего дня с его заботами, представлениями, ценностями — и воплощение личности автора, тоже не абстрактной величины, тоже человека не без роду-племени. В-третьих, книга — письмо в грядущее, свидетельствующее о настоящем, стремительно уходящем в прошлое. Связь времен пресеклась бы — не фигурально, а в самом прямом и жестоком смысле, — если бы соединяющая времена цепь не состояла из таких поразительных звеньев.

Я назвал свою работу «Книги нашего детства», так как речь здесь пойдет о детских книгах — сказках. Сказка — вымысел, то есть «ложь», хотя в ней, возможно, имеется некий «намек — добрым молодцам урок». Нужно ли объяснять, сколько правды в этой заведомой — по определению — лжи? Как мало, в сущности, могут добавить остальные книги к простому факту, отображенному в сказках: добро — обаятельно, самоценно и противостоит омерзительному злу!

Детские впечатления от сказки закрепляются в нашем сознании на всю жизнь, и как жалко, что мы уже не различаем в слове «впечатления» его корневую «печать», «впечатанность». Сказка впечатана в нас навсегда — крупным шрифтом наших детских книг. Может ли человек, задумывающийся над судьбами культуры, быть равнодушным к сказкам?

В первоначальные времена человечества ребенок вводился в социальные и культурные структуры тогдашнего общества через миф. Рожденный матерью как биологическое существо, он становился существом общественным, приобщившись к мифу. Миф давал ему чувственно воспринимаемую картину мира, выработанную совместными усилиями предшествующих поколений, и основные правила поведения, обеспечивающие целостность и существование рода.

Эту социально-культурную роль в современной жизни выполняет детская сказка. Вобравшая в себя обломки, осколки и целые конструкции мифа древности, обогатившаяся многовековым опытом развития (сначала — фольклорного, затем — литературного), сказка в чтении нынешних детей стала чем-то вроде «возрастного мифа» — передатчиком исходных норм и установлений национальной культуры. Сказка превращает дитя семьи — этого папы и этой мамы — в дитя культуры, дитя народа, дитя человечества. В «человека социального», по современной терминологии. Тем самым роль детской книжки далеко выходит за пределы собственно детской литературы и чтения.

Читательские интересы взрослых людей основательно специализированы и индивидуализированы, разбросаны по социальным, профессиональным, психологическим, вкусовым — и мало ли еще каким рубрикам. Но детская литература этих рубрик знать не знает, в детстве все читают (или даже еще только слушают) одни и те же тонкие книжки с картинками. У множества взрослых (пускай и начитанных) может не оказаться ни одного общего, знакомого всем текста, кроме сказок, усвоенных в детстве. Тогда эти книжки становятся единственным общенациональным текстом. Страшно вымолвить — главным текстом культуры. Происходящая в современном литературном и окололитературном обиходе непрерывная «повторная мифологизация» сказок (например, сказок Корнея Чуковского и Алексея Толстого) подтверждает их принадлежность к общенациональному культурному фундаменту.

Я назвал свое сочинение «Книги нашего детства», имея в виду прежде всего поколение моих соотечественников, родившихся в начале предвоенного десятилетия — в 1930-е годы, поколение, к которому принадлежит и автор. Так что будут правы те читатели, которые догадаются о лирической основе этих историко-литературных очерков.

Корней Чуковский

«Приключения Крокодила Крокодиловича»

Крокодил в Петрограде


Чуковский К. Крокодил. Пг.: Издательство Петросовета, 1919. Обложка. Художник Ре-Ми.

Иллюстрация воспроизводится без масштабирования, в размере оригинала.

К. Чуковский. 1913. Фото К. Буллы.

Ре-Ми (Н. В. Ремизов) — первый иллюстратор «Крокодила».

Чуковский К. Крокодил. Пг., 1919. Художник Ре-Ми.

Иллюстрация воспроизводится без масштабирования, в размере оригинала.

Максим Горький.

К. Чуковский и И. Репин. Шарж В. Маяковского.

Крокодил, Ваня Васильчиков и автор сказки. Рис. Ре-ми.

Ваня Васильчиков. Рис. Ре-ми.

I

Труден и преисполнен событий был год тысяча девятьсот девятнадцатый, от революции же — второй. До детских ли книжек было ему, содрогавшемуся от бурь и тревог! И все же выход этой книжки не затерялся среди громадных событий года. Так на монументальном «Ночном дозоре» Рембрандта не теряется — напротив, собирает на себе весь тревожный свет, заливающий полотно, — крохотная фигурка ребенка, окруженная толпой воинственных мужчин в стальных латах, с мечами и алебардами…


С этой книгой читают
Вещунья, свидетельница, плакальщица

Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.


Сто русских литераторов. Том третий

Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».


«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века

«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.


Словенская литература

Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.


Писать как Толстой. Техники, приемы и уловки великих писателей
Автор: Ричард Коэн

Опытный издатель и редактор Ричард Коэн знает, на что надо обратить внимание начинающим писателям. В своей книге он рассказывает о том, как создавать сюжет, образы персонажей и диалоги; объясняет, кого стоит выбрать на роль рассказчика и почему для романа так важны ритм и ирония; учит, как редактировать собственные произведения. Автор не обходит стороной вопросы, связанные с плагиатом и описанием эротических сцен. Вы не просто найдете в этой книге советы, подсказки и секреты мастерства, вы узнаете, как работали выдающиеся писатели разных стран и эпох.


Полевое руководство для научных журналистов

«Наука, несмотря на свою молодость, уже изменила наш мир: она спасла более миллиарда человек от голода и смертельных болезней, освободила миллионы от оков неведения и предрассудков и способствовала демократической революции, которая принесла политические свободы трети человечества. И это только начало. Научный подход к пониманию природы и нашего места в ней — этот обманчиво простой процесс системной проверки своих гипотез экспериментами — открыл нам бесконечные горизонты для исследований. Нет предела знаниям и могуществу, которого мы, к счастью или несчастью, можем достичь. И все же мало кто понимает науку, а многие боятся ее невероятной силы.


Дело о злой собаке

Вот здорово! Верным друзьям из АО «Великолепная шестерка» предложили «непыльную» работенку — выгуливать в городском парке огромного и лохматого пса Джока. Но в один из дней ребята узнают, что дом хозяйки собаки среди бела дня ограблен, а сама она попала вбольницу. Кто же совершил столь наглое преступление и до смерти напугал одинокую старушку? Помочь ответить на этот вопрос детективам-любителям может лишь единственный свидетель ограбления — Джок…


Тайна наследия восточных шахов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Обнаженная красота

Устраиваясь на временную работу, Саманта Дэвис не подозревала, что ее новый босс — очень странный тип. Подумать только, никто его даже не видел! Саманта загорается идеей разобраться, из-за чего Броди Иден стал отшельником.* * *Он был очень привлекательным. Можно даже сказать, что он похож на кинозвезду. Сэм предпочитала высоких, темных и симпатичных мужчин, а он полностью подходил под все критерии. И тут он повернулся к ней. Сэм старалась сохранять нейтральное выражение лица, но это было довольно сложно…


Трое в подводной лодке, не считая собаки

Попаданство. Три молодых парня берут с собой собаку и отправляются на охоту. Вместо охоты попадают сами знаете куда…


Другие книги автора
Мастер и город. Киевские контексты Михаила Булгакова

Книга Мирона Петровского «Мастер и Город. Киевские контексты Михаила Булгакова» исследует киевские корни Михаила Булгакова – не в очевид ном биографическом аспекте, а в аспекте творче ском и культурно-педаго гическом. Ее тема – происхождение такого мастера, как Михаил Булгаков, из такого города, каким был Киев на рубеже ХIХ и ХХ столетий. Культура этого города стала для него неисся каемым источником творчества. Перефразируя название книги, популярной в годы юности писателя, книгу М. Петровского можно было бы назвать «Рождение художника из духа города».