Каракалла. Иисус Навин
Авторы: Георг Мориц Эберс
Жанр: Историческая проза
Цикл: Легион. Собрание исторических романов №4
Формат: Полный
Всего в книге 338 страниц. Год издания книги - 1993.
Роман Г. Эберса «Каракалла» («Тернистым путем») повествует об одном из эпизодов жизни императора Септимия Бассиана. Однако в нем проявился весь характер этого человека-душевная неустойчивость, вздорность и жестокость, повлекшие за собой ужасающую по масштабам резню многих тысяч жителей Александрии. В основе второго романа заложен библейский сюжет о сподвижнике Моисея полководце Иисусе Навине. Содержание: Каракалла (Тернистым путем) Иисус Навин
Читать онлайн Каракалла. Иисус Навин
Каракалла (Тернистым путем)
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
I
Зеленая занавесь мало — помалу поднялась и покрыла нижнюю часть широкого окна в мастерской резчика Герона. Согнув колени и протянув руки вверх, ее с трудом подняла Мелисса, дочь художника.
— Так довольно! — нетерпеливо остановил ее густой голос отца. Затем Герон бросил беглый взгляд на поток света, который в этот день, как и всегда в зимнее послеполуденное время, проливало в мастерскую ослепительно яркое солнце Александрии. Но как только занавесь прикрыла тенью рабочий стол, старик, не обращая более внимания на дочь, снова деятельно зашевелил прилежными пальцами.
Спустя час Мелисса, как и в первый раз, начала снова поднимать толстую, очевидно, слишком тяжелую для нее занавесь с таким напряжением сил, что кровь прихлынула к ее прекрасному кроткому лицу. И опять послышался густой грубый голос: «Так довольно!»
Затем снова все смолкло кругом. Только тихое посвистывание работавшего художника да порханье и веселое щебетанье птиц в клетках возле окна нарушали тишину в обширной комнате, пока в переднем зале не послышались шаги и голос какого — то мужчины.
Герон отложил в сторону свой грабштихель, Мелисса выпустила из рук золотое вышиванье, и взгляды отца и дочери, долго не встречавшиеся, встретились снова. Птицы тоже встрепенулись, и скворец, остававшийся спокойным с тех пор, как занавеска прикрыла тенью его клетку, крикнул: «Олимпия!»
Мелисса встала и, окинувши быстрым взглядом мастерскую, пошла к двери.
Пусть входит кто хочет!
Да, если бы братья, которых она ждала, даже привели с собою какого — нибудь товарища или любителя искусства, пожелавшего посмотреть на работу ее отца, этой комнате не приходилось бояться ничьего испытующего взгляда. В безукоризненном порядке своей собственной внешности Мелисса была тоже так уверена, что только слегка поправила свои темные волосы и невольным движением руки потянула вниз платье, схваченное поясом.
Так же опрятна и лишена всяких украшений, как дочь Герона, была и его мастерская; но она казалась слишком большою для своей цели. Рабочий стол, вместе с резчиком, который сидел за ним, точно прикованный, и все его принадлежности — маленькие инструменты в футлярах, полка, где помещались раковины, куски оникса и других полублагородных камней, желтые шары киренейского воска для моделей, куски пемзы, склянки, коробочки, чашечки — занимали поразительно малую часть этой обширной комнаты.
Как только Мелисса переступила через порог, художник выпрямил свою широкоплечую, сильно развитую фигуру и поднял руку, чтобы отшвырнуть в сторону хрупкий инструмент, которым он только что работал, однако же одумался вовремя и осторожно положил его рядом с другими.
Но подобное самоограничение, по — видимому, было тяжело для этого сильного мужчины, потому что вслед за тем он бросил злобный взгляд на спасенный инструмент и презрительно толкнул его рукой.
Затем художник повернул к двери загорелое, обрамленное седыми спутанными волосами и бородою угрюмое лицо с угрожающим выражением. Дожидаясь посетителя, которого Мелисса приветствовала за дверью, он выпрямился, откинул свою большую голову назад и сильно выдвинул вперед могучий изгиб груди, точно ему предстояла борьба.
Мелисса вернулась в мастерскую, и юноша, которого она держала за руку, не мог быть никем другим, как только сыном Герона. Каждая черта его лица выдавала кровное родство между ними.
Оба имели черные глаза, головы обоих были сформированы хорошо и в крупном стиле; даже в росте один нимало не уступал другому, но между тем как лицо сына сияло жизнерадостностью и при своей особенной юношеской прелести, по — видимому, было создано и выхолено, для того чтобы привлекать симпатию мужчин и женщин, лицо отца выражало скуку и одичание. Казалось даже, что вошедший возбудил его гнев, потому что на веселый привет сына он отвечал только упреком: «Наконец!» — и не обратил внимания на протянутую к нему руку юноши.
Но, по — видимому, Александр был приучен к подобным приемам. Он не обратил внимания на дурное расположение духа старика и, с грубоватою дружескою фамильярностью хлопнув его по плечу, подошел бодро и непринужденно к рабочему столу, взял маленькие тиски с почти вполне отделанным камнем, выставил его на свет и, внимательно посмотрев на него, сказал:
— Прекрасно сделано, старик, тебе давно не удавалось произвести что — нибудь изящнее этого.
— Дрянь! — отвечал отец; но сын засмеялся.
— Пусть! Но я готов пожертвовать одним из своих глаз, если найдется кто — нибудь в Александрии, способный выполнить эту работу, как ты!
Старик вспылил и, высоко подняв кулак, вскричал:
— Потому что тот, кто в состоянии сделать что — нибудь настоящее, конечно, остерегается превращать божественное искусство в детскую игрушку подобными пустяками. Клянусь, я с величайшим удовольствием бросил бы вот тот хлам — оникс, раковины, яшму и как еще там называется эта дрянь, в огонь и разбил бы вдребезги жалкие инструменты вот этими кулаками, предназначенными для других вещей.
Сын обвил рукою могучий затылок старика и весело сказал:
— Да, отец, что твои кулаки годятся для ударов, это Филиппу и мне приходилось чувствовать довольно часто.
