Раньше я была дурой. Нет, правда, полной дурой! Все мои жизненные интересы сводились к одному: нравиться. Такие, как я, приводят в ярость даже самых умеренных феминисток. Я начинала оживать, только когда замечала желание во взгляде мужчины – и не важно, кого именно. Все остальное время проходило бессмысленно, я чувствовала себя никому не нужной тряпкой, мрачнела и теряла всякую ориентацию. Если мне не удавалось вызвать хоть секундную заинтересованность в мужском взгляде, я казалась себе ничтожеством, бездарью, серой мышью.
Я понимала, что это неверная позиция. Абсолютно мерзкая! Я даже пыталась избавиться от своей зависимости – перепробовала все, вплоть до многомесячной терапии. Но когда, в конце концов, поняла, что это ни к чему не приведет, решила, что хватит тратить деньги.
При этом у меня вовсе не было предрасположенности становиться такой дурой. Мои родители были интеллигентными людьми, оба имели престижную высокооплачиваемую профессию. Инженер и адвокат – согласитесь, не так уж плохо! Я и сама была довольно способной девочкой, без проблем поступила в университет. Ленивой – да, но способной. Я хоть и мало занималась, но достигла значительных успехов. Но так как от меня требовались лишь минимальные усилия, я и не собиралась менять своих привычек. По крайней мере, я умела экономить свои силы.
Только одно ускользало из-под моего контроля. Не знаю уж, в какой точно момент, но мне пришлось признать, что никакие мои успехи – ни личные, ни учебные – не имели значения, если я не видела в глазах других – в первую очередь, мужчин – восхищения и желания, которые мне были просто необходимы, чтобы почувствовать себя оцененной по достоинству. И я старалась, чтобы вокруг меня всегда кружились эти искорки внимания, которыми я с такой жадностью подпитывалась. Без особого труда мне удалось составить впечатляющую свиту из молодых людей, причем весьма способных и привлекательных, которые умели проявить ко мне интерес и тем самым привести в столь необходимое мне состояние упоения. Возможно, это способствовало моему падению.
Должна сказать, что все же я была весьма талантлива. Не будучи особенно красивой, я всегда умела так подчеркнуть некоторые черты – в особенности, глаза, – что мужчины увивались вокруг меня, будто я была каким-то изысканным плодом или трофеем. Мой инстинкт показал мне их чувствительные струны, и я умело на них играла… Завистливые взгляды, которые бросали на меня другие девушки, когда я выходила на охоту, были достаточно красноречивы.
Однако радоваться мне тоже было нечему. Соблазнить мужчину – не такой уж это и выдающийся подвиг… Это вам не ядерная физика! И прилагаемое усилие при обольщении прямо пропорционально тому эффекту, которого хочешь достичь. В моем случае, так как я искала не мужа, а просто аксессуар, чтобы потешить собственное самолюбие и подпитать тщеславие, чаще всего было достаточно просто не скрывать собственную отзывчивость и привлечь к ней мужское внимание. Совращение стало для меня простенькой игрой, потому что разум мужчины обычно переселяется в низ живота, стоит ему встретить существо другого пола, которое хоть раз пересечет взглядом пряжку его ремня.
Я часто думала о той волшебной доле секунды, той крошечной частичке времени, когда некто, на ком я останавливала свой выбор, понимал, что вот-вот окажется у меня в руках… или в ногах. Его мозг тут же начинал рисовать сладострастные картинки, и он осознавал, что если все сделает правильно, то я, возможно, соглашусь на горячие поцелуи, прижмусь грудью к его телу, прикоснусь, вся влажная, лобком к его бедру, дотронусь тугими бедрами до его напряженного члена… А потом, может быть, мои умелые руки сожмут его ягодицы и я скользну накрашенными губами по его подрагивающему пенису. У меня перехватит дыхание, и я начну, порхая языком, облизывать его, жадно посасывать, пока у мужчины не задрожат колени и он не запросит пощады. В тот же момент прозрения он поймет, что я, чревоугодница, позволю ему кончить мне в рот и с удовлетворением сытой кошки буду смаковать обильный нектар его наслаждения…
Да, момент такого постижения казался мне просто волшебным, а вспышка, которая загорается в эту секунду в глазах партнера – вознаграждением. Инстинкт хищника, живущий в каждом мужчине, внезапно берет верх, полностью подавляя обычный порядок мыслей. Прежде чем крохотная колеблющаяся вуаль приличия снова скроет низменные позывы, я ясно замечала эту нравственную наготу. Как я любила этот божественный миг! Осознание, что я заставляю их на мгновение терять человеческий облик, возбуждало меня больше всего на свете.
На втором месте после этого для меня стоял тот момент, когда во время минета отвердевший член любовника упирается мне в небо, и я едва не задыхаюсь, а сильные мужские руки тем временем хватают меня за волосы и направляют мою голову так, как ему хочется. Я обожала доставлять удовольствие, чувствовать, как у меня во рту бьется, дрожит и трепещет вершинка этой замечательной плоти. Тогда я посасывала все медленнее, но зато более страстно. Затем снова увеличивала темп, обволакивала возбужденный член слюной, согревала его нежностью, и иногда на короткое мгновение передавала инициативу рукам: они отрывались от его бедер и ласкали набухшую мошонку.
