Я проснулась от того, что кто-то нежно провел костяшками пальцев по моей щеке.
Распахнула глаза, увидела сидящего на краю постели Эдвина, глянула в окно — зимний рассвет едва занимался, небо еще было совсем темное.
— Только не говори, что сейчас будет тренировка, — простонала я, ощущая исключительно полежательное настроение. В смысле очень хотелось еще полежать и поспать желательно.
— Не говорю, — совершенно серьезно произнес Эдвин.
Но не успела я облегченно выдохнуть, как он добил:
— Ты и сама это знаешь прекрасно. Подъем.
Отчаянно простонав, уточнила:
— Три минуты, да?
— Можно четыре, — «смилостивился» некромант.
Мне ничего не оставалось, как выползти из кровати и пойти одеваться. Проходя мимо стола, заметила оставшуюся там со вчерашней прогулки булочку, невольно улыбнулась и потопала в ванную. Уже там услышала вопрос Эдвина:
— Гуляла вчера по городу?
— Не ругайся, я с Гаэр-ашем ходила, — ответила, переодеваясь. — А вы во сколько вернулись?
— Давно, — странно хмыкнув, сказал он.
Затем я услышала, как открылась дверь, после голос Норта:
— Где Риа?
— Одевается.
— Тренировка?
— Угу.
— Ты не слишком ее гоняешь?
— К сожалению, нет.
— Помягче сегодня, у нас бой, — напомнил Норт и вышел.
И в этот миг я задохнулась.
Я не знаю, как это произошло, просто вдруг словно незримым, да и неощутимым ударом из меня выбили воздух. Весь, разом. И я, схватившись за горло, начала медленно оседать на пол. А перед глазами разворачивалась жуткая, неестественная картина событий, которые происходили где-то не здесь! Совершенно не здесь! Но видение нахлынуло на меня, погружая в клубящийся серый туман, охватывая спиралью чуждой темной магии, заставляя с ужасом осознать себя посреди кладбища. Кладбища! Среди старых надгробий, покрытых мхом могил, дрожащих от ужаса сторожей! И я стояла, глядя на белеющих от ужаса мужчин в легких кольчугах поверх черной формы малого охоронного отряда, и услышала:
«Едва начнется бой…»
Мужики закивали.
Я же обернулась на голос и чуть не захрипела от ужаса, увидев долговязую фигуру замотанную в черный поблескивающий дорогим шелком плащ. Вечный.
Запрокинула голову, чтобы взглянуть ему в лицо, и ветер, неожиданно налетевший, сдвинул капюшон, являя скрытый доселе облик отступника — острый подбородок, выдающиеся скулы, черную, обтянувшую кости кожу и впалые тускло поблескивающие как у нежити, переливающиеся черным, серым, темно-фиолетовым и тускло-зеленым глаза. Глаза вечного.
Глаза, что с некоторым недоумением уставились на меня…
И я смогла дышать. Вдох вышел глубоким и легким, а вечный… вечный неожиданно потрясенно спросил:
— Ты что здесь делаешь?!
— Понятия не имею, — выдохнула я.
Мы с вечным продолжали изумленно друг на друга смотреть.
Вечный задумчиво произнес:
— Ты явно из наших, но выглядишь странно. Почему низкая? Где нормальный черный тон кожи? Глаза абсолютно человеческие. Кинитус? Хотя о чем это я, совсем замотался в человеческих королевствах. Шаскете. Эмпа шшас дъятомор экто?
Язык вечных.
«Шаскете» — прости, это слово я знала.
«Эмпа» — странность, несоответствие.
«Экто» — уверенность, решимость в принятии знания, символизм — у этого слова было много значений. Саму фразу я совершенно не поняла.
— Мара сектар эйятор? — видя мое недоумение, задал другой вопрос вечный.
Теперь я не поняла ни одного слова, кроме «мара» — жизнь.
А затем произошло нечто вообще странное — в следующий миг над головой отступника показалась дубинка. Знакомая мне очень дубинка. Она совершила короткий замах и резко опустилась на голову вечного. Вечный рухнул. Дубинка исчезла. Потрясенная вусмерть я обернулась — мужики из малого охоронного отряда тоже валялись без сознания, и я так подозреваю, и там поработала дубинка. Ну с ними все ясно, но вечного дубиной?! Как?!
И тут в пространство кладбища, окутанного для моего восприятия плотным серым клубящимся туманом, вышли три бабушки. Это были совершенно румянощекие, сгорбленные, но в теле старушки, в черных траурных одеждах, с корзинками полными яблок, добрыми сморщенными временем лицами. Одна из бабулечек деловито прятала в дубину в корзинку, вторая семеня и покряхтывая подошла к живописно раскинувшемуся вечному, наклонилась, деловито приставила два пальца к его скрытой капюшоном шее, прислушалась…
— Ученик, — прозвучал ее старческий веселый голос.
— Это сразу было ясно, смертью от него чай не тянет, — покивала вторая бабулечка.
— Габриэля оповестить следует, — сказала третья, что прятала дубинку в корзинке, проходя сквозь мое стоящее на ее пути тело по направлению к бессознательным охоронникам.
У меня просто не было слов. Я стояла в странном нечто, окруженном клубящимся дымом, во все глаза смотрела на происходящее, понимая, что я там что-то навроде духа бестелесного.
В следующее мгновение я снова находилась посреди своей ванной в особняке Гаэр-аша.
— Риа! — раздался окрик Эдвина. — Время.
Что это было?! Что это вообще такое было? И эти слова ученика вечных?! И мое перемещение? Как это вообще понять?
— Риа! — повторил окрик Эдвин.
Я повернулась к двери, постояла еще секунду, потом крикнула:
— Дай пять минут.
Говорить об увиденном не хотелось. Даже не знаю почему. Пожалуй, единственный с кем я могла бы поделиться был… Гобби. Потому что гоблины с ним связаны, а в том что бабульками были переодеты именно гоблины не оставила никаких сомнений использованная дубина. Дубиной — вечного! Кто бы мог подумать вообще.
