Наши дни. 6/06/2019
IAMX — This Will Make You Love Again
— Что случилось?
— Кай разбился. Вылетел с автобана на своём «порше».
Пауза.
Пауза и пустота.
— Когда?
— Сегодня днём… Мы звонили тебе несколько часов подряд! Какого чёрта ты не брала трубку?!
Белые магнолии плывут, растягивая хвосты в спектре солнечных лучей, размываясь в кометы. В лёгких спазм, но дыхание есть, невзирая на внутренний вопрос «Зачем?».
— Викки? Викки! — доносится из трубки. — Виктория!
— Говори дальше! — прошу её шёпотом.
— Машина всмятку, Лейф сказал — металлолом.
Она говорит о машине. Почему она говорит о машине? Почему не о человеке?
— Кай? — и это в большей степени стон, чем вопрос.
— Спокойно! Держи себя в руках, поняла? Он жив. Жив ещё…
— Жив?
Жив, жив, жив… в ушах шёпот с британским акцентом.
— Да, но переломан… сильно.
Такого ещё не было? Вот такого, как сейчас, разве не было? Из меня уходит кровь… куда? В землю. Земля вытягивает её через ноги, руки, через поры. Так быстро… И мне холодно. Мне так холодно… и страшно.
Да… в тот раз, такого не было. Потому что Кай был… У меня был ещё Кай.
— Да не ори! Дура! Не ори, слышишь! Жив он! Ещё жив! Хватай такси, тащи свою задницу сюда, в Ванкувер Дженерал Хоспитал… Успеешь!
В это мгновение я падаю в пропасть, стою на коленях перед судьбой и раболепно молю её о снисхождении.
— Успеешь! — отвечает она голосом Адити.
Глава 1. Проволочное сердце
Семнадцать лет назад
Fade Into You Mazzy Star
Мне было… двадцать два, и ходила я мимо этого сердца около года: ржавое, замызганное, выброшенное и более никому не нужное, оно день за днём валялось под ногами на перекрёстке у фонарного столба, рядом с кампусом — несколько колец из тонкой проволоки, поперечно обмотанных ею же и сдавленных чьими-то пальцами в форму сердца.
В утренней спешке я чаще всего пролетала мимо, уже привычно здороваясь с ним взглядом, но иногда, в особенно задумчивые дни, размышляла о его судьбе: «Случайно потерялось или чья-то рассерженная рука выбросила тебя тут страдать в одиночестве?»
И однажды я его подняла. Отряхнула от налипшего за месяцы дождей песка, не рассматривая, сунула в карман — подумала, ему будет неприятно, если стану оценивать. Даже не подумала — почувствовала.
В тот же день произошла встреча.
Это был день подведения итогов четырёхлетней учёбы в Университете Британской Колумбии — получение Диплома Бакалавра Биологии. Торжественно вручённый в мои дрожащие руки документ откроет для меня двери медицинской школы, а за ней и лечебных учреждений для прохождения резидентуры.
Несколько часов спустя, а точнее почти уже ранним июньским вечером, скинув чёрное манто и дурацкую квадратную шляпу, я влезаю в городской автобус, вынимаю из кармана проездной и прикладываю к сканеру:
— Спасибо! — улыбается водитель и получает ответ в виде моей лучшей «карманной» улыбки.
В передней части автобуса всё свободно, но страх выглядеть невоспитанным эгоистом, нагло усевшимся в «пенсионерской зоне», так прочно въелся в каждого ванкуверца, что я уверенно шагаю в заднюю часть. Почти все места заняты кроме двух: рядом с улыбчивой пожилой женщиной, сверкающей пирсингом в носу и ушах, и возле спящего молодого человека.
Не задумываясь о собственных мотивах, плюхаюсь в кресло рядом с парнем. Мой сосед дремлет, запрокинув голову на спинку, скрестив на груди руки и вытянув ноги под переднее сидение. Первое, что я замечаю — индейские кожаные браслеты на его запястьях, они необычны, потому что в традиционные ленты вплетены деревянные шарики различных оттенков — из разных пород дерева. Я стараюсь смотреть в окно, но взгляд сам собой цепляется за сидящего рядом, и я всматриваюсь в его умиротворённое сном лицо. Автобус выезжает на перекрёсток, оставив позади здания и деревья, заслонявшие до этого солнце, и останавливается. Свет, заполнивший салон, так ярок, а я сижу так близко, что, кажется, вижу каждую клетку кожи на лице парня, каждый волос пробивающейся на щеках щетины. Мне нравятся его брови: ровные, чёткие, в меру густые — такие же, как у меня, но на его лице они почему-то выглядят лучше, благороднее что ли. Я ещё не понимаю, что это, не осознаю, но чувствую уверенность и силу, безмятежность и покой: черты его лица словно знают, как сильно я этом нуждаюсь, и молчаливо обещают обо всём позаботиться.
Автобус проезжает одну остановку за другой, я уже потеряла им счёт, совершенно не беспокоясь о том, где нахожусь и как долго мне ещё ехать. Внезапно он сворачивает, и молодой человек слегка наваливается на меня плечом. Прикосновение длится не более секунды, но производит неожиданный эффект: я, законченный интроверт, страдающий, к тому же, лёгкой формой гаптофобии, испытываю головокружительное удовольствие от обычного толчка плечом в общественном транспорте.
Парень открывает глаза, и первое что ему попадается — это я. Тут случается другая странность: я не выношу чужих взглядов и всегда отворачиваюсь, но не на этот раз. Наверное, всё дело в зелени: никогда ещё в своей жизни я не видела настолько ярких зелёных радужек — изумрудных.
