Фиона Карсон вышла из своего кабинета с большим запасом времени, чтобы вовремя прийти на важное собрание совета директоров. Она была одета в деловой костюм, светлые волосы убраны назад, на лице – минимум косметики. Фиона была генеральным директором одной из самых крупных и наиболее успешных корпораций в стране. Она ненавидела опаздывать, и с ней этого почти никогда не случалось. Для тех, кто не знал ее, и для многих, кто знал, она выглядела как женщина, полностью владеющая обстановкой и способная справиться, казалось, с любой кризисной ситуацией. И какие бы личные проблемы ее ни волновали, было немыслимо даже подумать, что это может помешать ее работе.
Когда Фиона подходила к залу заседаний, зазвонил ее мобильный телефон. Она хотела было не отвечать на звонок, но потом решила проверить, кто это, на всякий случай, и вынула телефон из кармана. Звонила Элис, ее дочь, которая в настоящее время училась на втором курсе в Стэнфорде. Фиона поколебалась и решила ответить на звонок. У нее оставалось немного времени. Собрание совета директоров должно было начаться через несколько минут, но, будучи матерью-одиночкой, она всегда волновалась, когда не удавалось отвечать на звонки детей. Вдруг это тот самый случай, когда произошло что-то серьезное? Элис всегда была хорошей девочкой и относилась к жизни ответственно, как взрослая, но… что, если с ней произошел несчастный случай… она заболела… или находится в приемном покое госпиталя… или проблемы в институте… или ее собаку переехала машина (однажды такое уже случалось, и Элис была безутешна много месяцев). Фиона никогда не могла игнорировать телефонные звонки, если звонил кто-то из ее детей. Она всегда считала, что одна из обязанностей родителей – быть доступным в любую минуту. То же самое она испытывала по отношению к работе. Если происходило что-то важное, она рассчитывала, что ей позвонят в любое время, где бы она ни находилась. Фиона всегда была в пределах доступа и для компании, и для своих детей.
– Мам? – Таким голосом Элис говорила только в важных случаях.
Отличная оценка или убийственно плохая? Что-то серьезное на приеме у врача – например, положительный тест на мононуклеоз? Фиона чувствовала: произошло что-то важное, – и была рада, что ответила на звонок, лишь надеялась, что ничего страшного не случилось:
– Да. В чем дело? – Она говорила почти шепотом, чтобы никто не слышал, как она беседует на личные темы. – Надеюсь, ничего страшного не случилось?
– Конечно, нет, – с недовольством ответила Элис. – С чего ты взяла?
Ей никогда и в голову не приходило, что означает быть матерью, сколько с этим связано волнений, сколько воображаемых несчастных случаев. Это было частью работы Фионы – беспокоиться о таких вещах и быть всегда наготове прийти на помощь, как Красный Крест или пожарная команда. Быть матерью – это что-то вроде пожизненной работы в аварийно-спасательной службе.
– Где ты? Почему ты так разговариваешь?
Элис едва ее слышала, и, как всегда, ее бесило, что мать говорит по телефону шепотом.
– Я иду на собрание совета директоров, – все так же шепотом ответила Фиона. – Тебе что-то нужно?
– Мне ничего не нужно. Я просто хотела попросить тебя кое о чем.
Казалось, Элис слегка обиделась на то, как мать отреагировала на ее звонок. Что ж, начало было не слишком удачным, и Фиону удивило, что дочь просто не отправила ей сообщение, как делала обычно. Она знала, как мать занята на работе весь день. Но Фиона всегда давала понять, что дети для нее гораздо важнее, поэтому они не стеснялись звонить ей даже во время рабочего дня. Итак, Фиона предположила, что Элис хочет сообщить ей нечто важное. Им было известно правило: «Когда я на работе, не звоните, если в этом действительно нет необходимости». Лишь когда были помладше, дети звонили ей, потому что у них что-то болело или они просто соскучились. Она никогда не ругала их за эти звонки – ни Элис, ни Марка.
– Ну так проси, – сказала Фиона, стараясь скрыть нетерпение. – Я должна быть на собрании через пару секунд. Я уже практически на месте.
– Сделай мне одолжение.
Судя по интонации, началу разговора и несвоевременности звонка, одолжение было немаленьким.
– Какое?
– Можно я позаимствую твою черную юбку от Живанши с разрезом на боку? У меня очень важное мероприятие сегодня вечером.
Элис произнесла это таким тоном, словно от ответа матери зависело ее дальнейшее будущее.
– И ты звонишь мне ради этого? Нельзя ли было подождать до вечера? – Теперь уже Фиона была раздражена. – Я даже ни разу не надевала ее.
Ей редко удавалось первой надеть обновку. Либо Элис «заимствовала» ее, либо эта вещь просто исчезала бесследно, оставляя в платяном шкафу лишь смутную память о себе. И это случалось все чаще и чаще. Они носили один размер, и Элис стала проявлять интерес к более изысканным туалетам.
– Я не собираюсь заниматься в ней легкой атлетикой. Верну в воскресенье.
