И лун медлительных поток...

И лун медлительных поток...

Авторы:

Жанр: Историческая проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 99 страниц. Год издания книги - 1990.

«Неохватные кедры просторно раскинули тяжелые кроны, словно держат на себе задремавшую тяжесть времени…» В безбрежность тайги, в прошлое северного края погружаемся мы с первых страниц этой книги. Здесь все кажется первозданным — и природа, и борьба за существование, и любовь. «И на всю жизнь, на всю долгую жизнь в Мирона вошло и осталось пронзительное, неугасимое удивление перед женщиной, что горячим телом, обжигающим ртом защитила его, оборонила от смерти. Она обнимала его нежно и плотно, обнимала волной от головы до пят, она словно переливала себя в Мирона, переливала торжественно и истово…»

Роман-сказание — так определили жанр книги ее авторы тюменский писатель Геннадий Сазонов и мансийская сказительница Анна Конькова. Прослеживая судьбы четырех поколений обитателей таежной мансийской деревушки, авторы показывают, как тесно связаны особенности мировосприятия и психологии героев с поэтичным миром народных преданий и поверий, где «причудливо, нерасторжимо сплетались вымысел и чудо, правда и волшебство».

В центре произведения — история охотничьего рода Картиных с начала XIX века до последнего его десятилетия. Авторы хотели продолжить повествование, задумана была вторая книга романа, но кончина писателя Геннадия Сазонова (1934–1988) оборвала начатую работу. Однако переиздается роман (первое издание: Свердловск, 1982) в дополненном виде — появилась новая глава, уточнен ряд эпизодов.

На переплете — фрагмент одной из картин художника Г. С. Райшева.

Читать онлайн И лун медлительных поток...


Апрасинья из земли Тахы

1

И вот настало время, когда Мирон сказал своему отцу, Максиму Картину:

— Тетюм! Отпусти меня в земли сосьвинских манси, отец! Хочу посмотреть жизнь людей Тахы.

Недолго думал манси Максим Картин — с восхода до заката: в зрелости лет короткие думы давно передуманы. Несколько раз то вширь, то вглубь просмотрел он долгую свою жизнь, где было больше лютой зимы и мало лета, перебирал ее по жилочкам, по шерстинке, гляделась она ему издали цветом золы, колыхалась под неверным туманом. Находил в ней Максим Картин много пустого, тусклого и зряшного, что творилось лишь за-ради утробы и покоя. Но поднимал он из далекой памяти нажитые болью и тяжестью золотинки мудрости. Долгая жизнь еще никому не придает ее, мудрости, — просто год от года человек становится осторожнее к себе и близким, и не потому, что стал умнее, нет. Наверное, оттого, что много знает наперед, знает: если его дети и внуки сумеют так же свято хранить законы и обычаи предков, то их жизнь повторит его жизнь. След в след повторение. Как у зверя… Ну и что? Все просто: хранить законы и подчинять им себя — значит сохранить и род свой, и себя в роду своем. И хотя порой волчий он, звериный и жестокий тот закон, непонятный — от земли ли он, от неба ли, — все равно закон хранит человека, как частокол избу хранит, как хранят речку берега.

…В глухоте кондинских урманов, в краю сотен оперенных лебедями озер затерялось крохотное, из сорока дворов, мансийское селение Евра. Никто не помнит, когда появились и расселились здесь манси — рыбаки и охотники. Из древних преданий дальним громом донеслось, что сюда, в дремучесть кондинской земли, небольшое гордое племя привел вожак богатырь Ивыр.

Река Конда раскидистым кедром, огромной кроной своей, бесчисленными голубыми веточками упирается в водораздел Малой Сосьвы, а могучими стволами и ветвями протоков достигает Люлим-Вора — Великого Красного Леса. Спеша к Иртышу, Конда-река извилисто пробегает тысячеверстный путь, жадно забирая в себя Мулымью, Эсс, Большой и Малый Тап, Юконду и сотни безымянных речушек. При впадении в Конду устья рек распахиваются, просторно раскидываются в полую воду, образуя «соры» — неглубокие озера. Русло Конды причудливо-извилисто, и долина ее необычна — отшнуровываются, убегают от реки старицы; длинные, в три полета стрелы, озера соединились протоками — все это образует то, что называется туманами. В верховьях своих Конда ласково принимает в свою долину небольшую, но быструю речушку Евру, всего-то в сотню километров длиной. Перед впадением в Конду Евра протягивает себя, как иголка нитку, через пять-шесть больших озер и образует Сатыгинский и Леушинский туманы. Туманы неглубоки, течение в них дряблое, как дыхание уставшего рыбака, мели и песчаные косы ежегодно переползают с места на место, и до Евры не поднимались баржи и неводники: летом до снега, до ледовой дороги, Евра отрезана от мира.

Вокруг Евры, в нерушимости лесного покоя, притаилось несколько деревушек. В пяти верстах — Вындырья, деревня рода Вындыра, в четырнадцати — Вырый, или Урай, что по-мансийски звучит как Деревушка над старицей. Неподалеку небрежно, как шишки под кедром, раскидана горстка изб Нярпалы — Болотной деревни. А в двадцати верстах от Евры, в Сатыге, гнездился «князек» Сатыга со своим княжеским родом, собирая ясак с окрестных манси.

Далеко оторвались евринцы от людей: до Леушей девяносто, до Пелыма сотня, до Гарей сто пятьдесят, может двести, немереных буреломных верст.

Священны места на Конде. Хранят они древние капища манси. В капищах обитают божки, до поры молчащие, с открытыми, обнаженными глазами, что видят нарождение гроз в бездонье струящегося неба и трепетное появление травинки на обнаженной, еще не согретой земле. Те места чужаку недоступны, откинуты они за пределы человеческого дыхания, и жертвы языческим божкам и земному богу Шайтану приносились раз в три, а затем лишь раз в семь долгих лет.

В истоках Конды изначала веков обитает Старик — в обличии медного идола покровитель Кондинского края, неусыпный хранитель всех зверей и птиц. Старик властно требует уважения, жертвы и покорности, он любит золотые и серебряные поделки, и охотник, проходя через угодья Старика, опускал дорогую вещицу в дупло древнего кедра, что оберегал собою шайтанский амбар. Близ Шаима почитается Лопанзюк — Человек-Лягушка, он же покровитель рыб. В Песярах — Павыл на высоком берегу поднимается Санг-Пупий — Птичий Шайтан, сотворенный из семи разноперых уток…

Много капищ запрятано в верховьях Конды, и хранителем самого древнего капища Канталья был Максим Картин.

Люди, что приходили принести свое истовое моление и подношение-жертву земному богу Шайтану, часто останавливались у Максима в большом доме, срубленном из неохватных лиственниц. Максим Картин — Макса пув Ситка (сын Ситка из древнего рода Вороного Коня), уже много лет избирался старейшинами и людьми Евры хранителем капища. В нем жила глубокая, как корневища кедра, память, он был силен, как сохатый, был здоров и нарождал здоровое, без кривулин потомство. И он знал многое. Умел слушать и понимать, о чем рассказывали люди, что приходили в капище. Каждый, кто приходил сюда, приводил с собою жертву: лосенка, белого оленя, белого барана да хоть белого петуха. А сюда, в Канталью, стекались манси от деревни Ёмас-Павыл до истоков Конды. Вот почему в древние времена Евру так охраняли от татарских набегов. Когда сибирские татары дошли до Леушей (по-манси Лувс — Лошадиный Город), воины-манси небольшими отрядами тайными тропами, непроходимыми урманами стянулись к Евре и на реке подняли семь высоких, неприступных завалов, опрокинув наземь живые деревья. Они так и назывались — Первый лом, Второй лом… Седьмой… Корни, ветви, стволы деревьев переплетались так туго, так проросли насквозь молодым березняком, что ни один зверь — ни медведь, ни волк — не мог преодолеть лом-засеку. Уже на памяти Максима князец Сатыга сгонял людей, чтобы расчистить эти завалы.


С этой книгой читают
Сестра милосердия

В романе «Повенчанные на печаль» («Сестра милосердия») Николай Шадрин заново рассказывает вечную историю любви. Прототипы героев — настоящие исторические персонажи, которые пользуются в последнее время особенной популярностью (после фильма «Адмиралъ») — это Анна Васильевна Тимирева и Александр Васильевич Колчак. И уже вокруг них декорациями к драме двух людей разворачиваются остальные события.К счастью, любовная история с известными героями не единственное достоинство произведения. Повесть Шадрина о крушении и агонии одного мира ради рождения другого, что впрочем, тоже новой темой не является.Действие повести происходит в белогвардейском Омске, в поезде и в Иркутской тюрьме.


Заставлю вспомнить Русь...

«Русь верила своему великому князю. Верила, несмотря на его поражение и горе, что он принёс ей. И он, великий князь Игорь, оправдает это доверие. Прежде он ощущал себя только великим киевским князем, теперь своим великим князем его признала вся Русская земля. С этой великой силой никто и ничто не сможет помешать свершению его сокровенных давних планов. Он мечом раздвинет рубежи Руси! Обязательно раздвинет!..»Андрей Серба «Мечом раздвину рубежи!»Роман А. Сербы воссоздаёт времена княжения на Руси великого князя Игоря (912—945)


Начала любви

«Екатериною восторгались, как мы восторгаемся артистом, открывающим и вызывающим самим нам дотоле неведомые силы и ощущения; она нравилась потому, что через неё стали нравиться самим себе».В.О. Ключевский «Императрица Екатерина II»Новый роман молодого современного писателя Константина Новикова рассказывает о детских и юношеских годах Ангальт-Цербстской принцессы Софии-Фредерики, будущей российской императрицы Екатерины II.


Я, Минос, царь Крита
Автор: Ганс Эйнсле

Каким был легендарный властитель Крита, мудрый законодатель, строитель городов и кораблей, силу которого признавала вся Эллада? Об этом в своём романе «Я, Минос, царь Крита» размышляет современный немецкий писатель Ганс Эйнсле.


Марфа окаянная

И случились страшные знамения, и пролилась земля Русская кровью, и поднялся на бунт славный град Новгород, защищая свою вольность. А во главе народной вольницы встал не славный богатырь, не мудрый атаман, но слабая женщина по имени Марфа Ивановна, прозванная недругами — МАРФА ОКАЯННАЯ. Роман Сергея Махотина посвящён событиям московско-новгородской войны. Не хочет Господин Великий Новгород расставаться со своей стариной, с вечевой своей вольницей. Новгородские бояре интригуют против власти великих московских князей, не страшась даже открытой войны.


С любовью, верой и отвагой

Надежда Андреевна Дурова (1783 — 1866), названная А. С. Пушкиным «кавалерист-девицей», совершила свой подвиг в давние времена. Но, перечитывая её книги, листая пожелтевшие архивные документы, свидетельствующие о незаурядной жизни и смелых деяниях российской дворянки, трудно отрешиться от мысли, что перед нами — современница. Женщина — на войне, женщина — в поисках любви и счастья, женщина — в борьбе за самоутверждение личности — об этом новый роман А. Бегуновой.


Айвангу

Почти все книги Юрия Рытхэу посвящены своему народу - чукчам.Действие романа Рытхэу развертывается с середины тридцатых годов XX ст. В семье чукотского охотника хранится искусно вырезанная из моржовой кости шхуна. Когда-то американский торговец отказался приобрести ее, потребовав удалить с капитанского мостика фигурку чукчи. «Такого никогда не будет!» – заявил он охотнику. Но охотник верил, что его сын Айвангу станет капитаном.Немало испытаний выпадает на долю Айвангу.Но человек не сдается. Он борется за свою мечту, за большую любовь, за счастье людей, живущих вместе с ним.


Любовь Ивановна

Во второй том избранных произведений Ю.С. Рытхэу вошли широкоизвестные повести и рассказы писателя, а также очерки, объединенные названием "Под сенью волшебной горы", - книга путешествий и размышлений писателя о судьбе народов Севера, об истории развития его культуры, о связях прошлого и настоящего в жизни советской Чукотки.


Дело о золотой мушке. Убийство в магазине игрушек

Молодую актрису Изольду Хаскелл ненавидели многие, но кто все же решился пойти на ее убийство?Пока полиция составляет список поклонников и любовников, чью жизнь Изольда так или иначе разрушила, Джервейс Фен начинает собственное расследование. Его единственная зацепка – необычное кольцо с золотой мушкой, найденное на жертве…Поэт Ричард Кадоган приехал в Оксфорд приятно провести время, но, заблудившись в первый же вечер, случайно зашел в магазин игрушек… где обнаружил труп пожилой женщины. Прибывшие на место преступления полицейские не нашли ни тела, ни самого магазина!Служители закона не поверили рассказу Ричарда.


Искусное соблазнение

Юная Джудит Меллори, совершавшая вместе с кузиной морское путешествие из Лондона в Новую Англию, с изумлением и ужасом узнала в одном из моряков таинственного призрака, которого встречала еще в детстве. Да и сам отважный Нейтан Тремейн, авантюрист, выполняющий тайное и смертельно опасное задание британского правительства, тоже ее узнал. Девушка догадалась, что Нейтан – контрабандист, и если она заговорит – он погиб. Как же принудить Джудит к молчанию? Нейтан, опытный покоритель женских сердец, готов рискнуть – он соблазнит юную англичанку и завладеет ее душой и разумом.


Другие книги автора
Открыватели

Геннадий Сазонов впервые попал на Тюменский Север студентом-геологом почти три десятилетия назад. И с тех пор его жизнь и творчество связаны с этим суровым краем. Будням геологов Севера, их неустанному поиску, которому сам автор отдал шестнадцать своих геологических сезонов, посвящены многие рассказы и повести Сазонова.Основу новой книги тюменского писателя составили произведения уже публиковавшиеся — повесть «Мамонты и фараоны», где немало автобиографичного, и цикл рассказов, многие из которых переработаны и дополнены автором для этого издания.


Поделиться мнением о книге