1900-й год… К пермской пристани причалил небольшой пароход, прибывший из Чистополя. Большинство пассажиров, видимо, приехало сюда впервые. Они располагаются тут же, на берегу реки Камы, под открытым небом.
С затаенной надеждой смотрят люди на незнакомый город: может быть здесь удастся найти работу. Среди приехавших семья Багаутдина Мавлютова: сам Багаутдин, жена, двое сыновей и дочка. Багаутдин уже побывал в Перми, даже устроился на работу. Все же, приехав с семьей, он растерялся.
— Что-то мы здесь увидим, что нас ожидает? — промолвил он вслух, ни к кому не обращаясь.
— О чем ты, папа? — спросил его старший сын Хусаин, семилетний мальчик.
— О нашем житье-бытье думаю, сынок, — ответил отец. — Нет у нас ни кола, ни двора. А жить надо…
Но Хусаин уже не слушал отца. С любопытством глядел он на большой, шумный город.
Багаутдин нанял подводу, погрузил на нее вещи и посадил ребятишек. По Осинскому спуску двигалось много таких же подвод. Одни ехали на пристань, другие — в город. Слышался громкий людской говор, грохот телег. Часто этот шум прорезал зычный голос легкового извозчика:
— Э-эй, дорогу!
Мавлютовы поселились в небольшом домике, на берегу речки Данилихи.
Багаутдин работал по тринадцать-четырнадцать часов в сутки, нанимаясь то к одному, то к другому богачу, но обеспечить семью ему все-таки не удавалось. Он приходил домой усталый.
— Никогда не угодишь этим баям, — говорил он семье. — Бесятся с жиру, проклятые шайтаны…
Дети любили отца. Человек по натуре веселый, он редкие минуты отдыха отдавал малышам: рассказывал интересные случаи из своей жизни, а иногда читал вслух книжки.
Интерес к книгам у детей особенно возрос после того, как Багаутдин, скопив немного денег, снял небольшой сарайчик и открыл переплетную мастерскую. Правда, в эту мастерскую иногда целыми неделями не поступало ни одной книги. В такие дни Багаутдину приходилось искать любую работу, чтобы прокормить семью.
Хусаин, как старший, помогал отцу: варил клейстер, клеил, выполнял домашнюю работу для мачехи (мать Хусаина умерла, когда ему было пять лет). У него совсем не оставалось времени поиграть с ребятами, погулять на улице.
— Работничек! — издевались над ним дети богатых соседей.
Багаутдин, сам когда-то мечтавший получить образование, отдал сына в Пермскую мусульманскую школу — медресе.
Нелегко было Хусаину учиться. Скудного питания, которое давали из дому, не хватало. Приходилось у богатых шакирдов[1] подрабатывать: ставить самовары, кипятить чай, помогать готовить уроки.
Хусаин проявил в школе незаурядные способности.
— Зурбаш ты, Хусаин, зурбаш[2],— говорили ему товарищи, изумляясь его памяти и сообразительности.
В 1908-году татарские буржуазные националисты создали в Перми мусульманское культурно-экономическое и благотворительное общество «Джамгияти-хайрия». Одной из своих задач общество ставило подготовку грамотных служащих из татар.
Руководители «Джамгияти-хайрия», узнав об одаренности шакирда Хусаина Мавлютова, решили отдать его учиться в городскую русскую школу.
Велика была радость Хусаина, когда он попал в русскую школу. Здесь преподавали географию, математику и другие интересные предметы.
Вскоре семью Мавлютовых постигло большое горе: умер отец. Жить стало еще тяжелее.
Несмотря на все трудности, Хусаин не бросил учебу.
После того как Хусаин Мавлютов окончил школу, его вызвал к себе председатель общества «Джамгияти-хайрия» Гисмадулла Гайнуллин.
— Думаем тебя, сынок, учить. Ты как, желаешь учиться дальше, а? — спросил он.
Хусаин был так обрадован, что даже потерял дар речи.
— Хочу, очень хочу, — проговорил он наконец.
В 1911 году Хусаин Мавлютов был послан в Казанскую русско-татарскую учительскую школу. Ежемесячно он получал от общества «Джамгияти-хайрия» пятирублевую стипендию.
Хусаин успешно занимался в школе, много читал. Его товарищи были такими же, как и он, сиротами. Они делились с ним последним куском хлеба, вместе мечтали о будущем, спорили.
Мавлютов учился в годы, когда после жесточайшей реакции наступал новый революционный подъем. Большевики Казани, как и других городов, укрепляя свою нелегальную организацию, стремились использовать все легальные возможности для укрепления связи с массами.
Активную деятельность развернул в Казани выдающийся татарский революционер-большевик, журналист Хусаин Ямашев. Он собирал вокруг себя революционную молодежь, возобновил деятельность ряда кружков, устраивал вечера, участники которых обсуждали политические вопросы, знакомились с нелегальной литературой.
