СЕРГЕЙ ШЕМЯКИН
ГОСПОДА ОФИЦЕРЫ!
Авантюрный историко-приключенческий
роман.
Если есть люди, которые прячут клады, то есть и те, кому удаётся их найти! Возблагодарим первых! Без Первых не было бы и Вторых!
КНИГА 2
(О ВТОРЫХ)
Моей жене Виктории - бесценному кладу моей жизни.
ЧАСТЬ 1
ОФИЦЕРЫ.
Сколько снега в полях намело,
И в церквах воют ветры шальные.
Господа, наше время пришло!
Посмотрите, что стало с Россией!
Не надо говорить, что кончен бал,
Не надо в нашем деле ставить точку.
Кто Мать Россию сердцем понимал,
Тот не срывал с груди с крестом цепочку!
Российский флаг, Андреевский флаг!
Ты проверен в боях и в походе.
И пусть силы у нас на исходе,
С нами Бог и Андреевский флаг!
(В. Цыганова)
Г Л А В А 1
Едва поезд остановился на станции, как в вагон ввалились вооружённые люди:
— Внимание! Проверка документов! Если у кого есть оружие — сдавайте, товарищи! — разбудил зычный голос дремавших в стылой тесноте пассажиров. В тесном проходе замерцал огонёк, выхватывающий лишь низки заснеженных шинелей и сапоги, отшвыривавшие с дороги мешавшие мешки и баулы.
— Офицер? — поднял фонарь повыше приземистый красногвардеец в папахе, в упор рассматривая прикорнувшего с краю вагонной полки Петра.
— Офицер! — ответил утвердительно на вопрос Аженов и зевнул, не в силах превозмочь сонную одурь.
— Тогда выходь, ваше благородие... приехали! — зло, с издёвкой, из-за спины первого сказал второй голос, и ствол винтовки убедительно торкнул из темноты Аженова в бок.
— Постой, братцы! — отбросил сразу остатки сна поручик. — Как это выходь! Я домой еду! У меня и бумага от солдатского комитета имеется.
— Давай сюда свою бумагу! — протянул руку старший и, взяв сложенный листок с проступившей чернильной печатью, не читая, сунул в карман. — Для отхожего места сгодится!
— Выходь, ваше благородие! — тут же не замедлила ткнуть его винтовка во второй раз.
— У нас приказ — ни одного офицера на Дон не пущать! — пояснил тот, который спрятал бумагу.
— Так я же не на Дон, мне в Екатеринодар надо! И... у меня разрешение от солдатского комитета, — растерянно сказал поручик.
— Выходите, там разберёмся, — чуть помягчал приземистый. — Эй, Петров, сопроводи господина! — бросил он в сторону вагонных дверей и двинулся дальше, считая разговор исчерпанным.
Аженов недовольно бурча, вытащил свой мешок из-под лавки и не торопясь встал. Подскочивший красногвардеец невольно попятился назад к тамбуру, освобождая дорогу, когда поручик поднялся во весь свой огромный рост, глыбой загородив проход.
— Станция то хоть какая? — спросил он у своего конвоира, шагнув со ступенек на платформу.
— Колпаково, ваше благородие. Колпаково, — услужливо сказал тот и показал на здание станции: — Нам туда!
— Эй, Петров, погоди! — высунул голову из вагона приземистый. — Ещё
одного заберёшь.
Пока выводили второго, Аженов осмотрелся: "По шесть человек на вагон, плюс посты — около роты всего", — прикинул он, пройдясь намётанным взглядом по топтавшимся на полутёмной платформе фигурам, оцепившим поезд.
— Веди! — распорядился напоследок старший вагонного наряда, когда вывели второго офицера. — Если побегут — стреляй!
Он закрыл дверь и поспешил назад, где истошно верещала какая-то баба, у которой в поисках оружия и ценностей трясли барахло.
— Прапорщик Озереев, — коротко кивнув, представился невысокий крепыш в такой же как у Петра офицерской шинели без погон с потёртыми металлическими пуговицами.
— Поручик Аженов, — назвался в свою очередь Пётр, забрасывая сидор на плечи. — Жалко, что вас тоже ссадили, но в компании всегда веселее.
— Пошли, ваши благородия, — напомнил о себе конвойный. — А бежать и не мыслите! Посты кругом — стрелят в тот же час, не приведи Господь!
Он благоразумно занял место позади арестованных, и вся троица двинулась вдоль поезда к зданию станции. Не успели они отойти и тридцати шагов, как в соседнем вагоне поднялась стрельба. Несколько раз скороговоркой бухнул револьвер, а затем как-то растерянно грохнула винтовка, разнеся вдребезги стекло и отправив жужжащую пулю в темень. Замерший на секунду вагон тут же взорвался воплями, выплёскивая в тишину животный ужас и страх.
Двое из оцепления со штыками наперевес тотчас ринулись на подмогу. А револьвер, между тем, не унимался, злым тявканьем, отчётливо слышным через разбитое стекло, расчищая дорогу. А вагон уже истошно выл, подстёгнутый грохотом винтовочных выстрелов, лихорадочным клацаньем затворов и криками сражённых в полутьме людей.
В дальнем конце, резко взвизгнув, отворилась вагонная дверь, и на платформу выпрыгнул человек с наганом: — Получи, сволочь! — тут же пальнул он прямо в лицо набегавшему красногвардейцу и, бросив пустой наган, попытался подхватить выпавшую у того из рук винтовку. Но бежавший следом солдат сходу саданул его штыком и с ловкостью бывалого фронтовика ударом приклада сбил с ног на землю.
— Сёмина убил, гнида! — яростно ткнул красногвардеец распластанного человека в горло и с криком: — А ну не стрелять! Мать вашу! — полез в вагон.