Где-то справа, в неясном освещении сумерек Нил плавно катил свои воды. Он казался сонным, ленивым, будто ему навеки суждено было оставаться в его просторном русле. Но через несколько месяцев, когда большая Ассуанская плотина…
— Послушай, молодой человек…
Игорь очнулся, поняв лишь тогда, что вертолет застыл над пустыней.
— Ты тут размечтался, — продолжал профессор, — а мы чуть не потеряли сегодня последний след!
— Простите, Николай Петрович…
Игорь склонился над экраном. Отраженные скрытыми стенами ультразвуки зарегистрировали странные контуры: три параллельные линии, чуть изогнутые к концам.
Профессор размышлял, посасывая конец трубки из пемзы. Ему хотелось бы зажечь ее и шагать из угла в угол, заложив руки за спину, как он делал в своей квартире на улице Горького… Коротко решил:
— Немного выше!
Тройной пропеллер увеличил число оборотов, превратившись в огромный дымчатый диск. Вертолет начал подниматься.
На экране параллельные линии росли и изгибались, как тетива, натянутая невидимой рукой. Затем их вершины начали сближаться.
— Что скажешь, Игорь?
Юноша провел кончиком языка по пересохшим от волнения губам. Линии превратились в пояса. В три концентрических пояса. Посредине темнело прямоугольное пятно.
— М-да, — пробормотал профессор, — но очень-то схоже с…
Повысив голос, он обратился к пилоту:
— Запиши координаты! Мы вернемся завтра со всем необходимым. В первую очередь, с людьми.
Юсеф кивнул головой:
— В Абу Симбеле очень нуждаются в землекопах… Может, найдем там внизу.
Последив за его взглядом, профессор и Игорь обнаружили сквозь все более густой покров сумерек нагромождение жизни.
— Хорошо, — согласился профессор. — Спустимся. Село, вернее хутор, теснилось на обочине полей. Не было видно ни одной тропы.
— Каждую пядь земли обязательно засевают, — пробормотал Юсеф. — И все же призрак голода витает над нами. Вот когда будет возведена плотина, тогда у нас будет вдоволь орошаемой земли. Тогда и тропинки проложим.
Сказал и пошел искать омдеха.
— Я заинтригован, Николай Петрович, — признался Игорь. — Эти расположенные по кругу стены…
Но профессор не был расположен к разговору. Пробормотав что-то невнятное, он продолжал набивать трубку ароматным табаком.
В темноте раздался вой шакала. Так они выли в Абу Симбеле, рыща вокруг большого археологического лагеря. В первое время ассистент Игорь Никитин укрывался с головой одеялом, чтобы не слышать их воя. Да и не только он. Многие исследователи, которые ответили на призыв правительств Объединенной Арабской Республики и Судана, впервые попали в пустыню. Они приехали отовсюду, вдохновленные идеей спасти некоторые уникальные свидетельства прошлого. Они привыкли и к шакалам, и к сворам собак в селах, к суховею и зною. Работали день и ночь, посменно, стараясь вырвать из объятий песков как можно больше сокровищ.
Юсеф вернулся с омдехом — низкорослым сухощавым человеком, который совмещал обязанность старосты, судьи, писца и, в случае необходимости, врача. Одет он был в бедный наряд феллаха: тюрбан и рубаху до колен.
Договорились они очень скоро. Местные жители знали, что в скором времени воды Нила скоро сомкнутся над их прежними поселениями. Они готовились переселяться всем селом на новое место, отведенное властями, и хотели узнать, что скрывается под землей, исхоженной ими и их предками…
Работа началась с рассветом. Электрические приборы определяли плотность почвы, фотобурение подтвердило, что записи сонара оказались точными. В сумерки у трех обнаженных круговых сегментов слышалось скрежетание металла при раскопках. А Игорь все пытался вспомнить, где он читал об этих стенах, облицованных бронзой, оловом и… Металл с красноватым отливом мог быть медью… или золотом, потускневшим от времени.
Охваченный необычайным волнением, профессор торопил феллахов, орудуя рядом с ними киркой и лопатой. Сегменты превратились в полукруги. Через несколько дней черное пятно на экране сонара оказалось храмом, одетым в серебро, с золотым коньком крыши.
Постепенно весь храм был высвобожден из своего тысячелетнего савана. Стены сохранились нетронутыми под оправой из ценного металла. А внутри…
Игорь жил в постоянном изумлении. Внутри стены, колонны, пол были облицованы плитами из слоновой кости. Несколько золотых статуй были разбросаны по углам, а посредине, доставая головой до потолка, высился гигантский Посейдон, управляющий шестеркой крылатых коней. Вокруг него толпились нереиды на дельфинах тоже из золота.
«Греческий храм? — удивлялся юноша. — Здесь, в сердце Египта?!»
Одна из колонн в особенности привлекла его внимание. Она была из того же металла с красноватым отливом, который покрывал третий полукруглый внутренний пояс стен. На ней были выгравированы знаки, которые не принадлежали ни к одному известному алфавиту.
— Похоже на письменность гуанчей с Канарских островов, — установил профессор с блестящими глазами. — И на надпись на кольце, найденном в Тартессе.
— Следует добавить и берберские буквы, записанные Ганото в 1860 году, — заметил Игорь.
— Точно! Предполагаемая линия распространения — Атлантический океан, Испания, берберский Атлас и Египет!
![Приключения Сэмюэля Пингля [с иллюстрациями]](/storage/book-covers/fc/fc39a5abae6443457fe1ac7d2fcc954d4e486557.jpg)
