ДАНИЛА ВРАНГЕЛЬ. Генетические войны сексуальных дегенератов
Принимая естественность контрапункта человеческого существования как минимум некую двойственность, то есть смесь чистого животного естества и условной неестественности напыления рефлексии человечности, где сама рефлексия детерминирована программой её внедрения, определяющей, что так называемая душа есть не более чем чистота обработки генетического алмаза человеческой животной сущности до степени бриллианта чистой человечности - что эмпирически подтверждает эффект "маугли" - можно понять, что всё находящееся вне возможности огранки это и есть базовая платформа, которая определяет глубинные психические процессы, генерирующие истинные поведенческие мотивы бинарной пары тело-дух, где душа является не более чем модуляцией духа, который никаким образом не подвержен программированию, имея статус кво резонансной частоты, настроенной изначально и непосредственно, что определимо лишь интровертными методами, не входящими в поле взаимодействия социальной физиологии, поскольку социальность как необходимость закрепления коллективного подчинённого является наркотическим опьянением самой высокой степени, не дающим видеть действительность таковой, какова её механически-метафизическая структура, понимая под метафизическим действительное, доступное постулированию вне подтверждения условностями логического контроля.
Из этого можно понять, что физико-физиологические различия определяют различия духовные, где духовность является абсолютной функциональностью, когда функция воплощения есть основной мотив этого воплощения и основной базовый инстинкт, регулирующий качественное существование бинарной пары опосредованно физиологически, используя наркотический эффект гормона счастья.
Следует уточнить, что единственная возможность действительного излечения от наркотической зависимости гормона счастья это смерть.
Осознавая, что базис неизменяем и является стратегическим функционалом, можно понять, что тактическим механизмом реализации потенциала воплощения служит душа, полностью самоосознаваемая и действующая в достаточной степени свободы так называемого выбора, тогда как базис строго контролирует эту свободу регулированием посредством физиологических механизмов уровня гормона счастья.
Из этого можно ясно понять, что само счастье это эманация, источник которой не может быть определён априорно, но лишь эмпирически фиксирован как результат его воздействия.
Что ощущают все, действуя в зависимости от этого ощущения, где само действие и есть причина самого себя, в противном случае вводится депрессионный ограничитель поведенческой линии.
Говоря коротко, смысл жизни это счастье, которое определено степенью воплощения предназначения, то есть функциональности.
И другого способа получить этот наркотик не существует.
Исходя из того, что есть два крайних состояния человека, то есть жизнь и смерть, можно понять, что некро и био являются метафизическими антагонистами, на границе соприкосновения которых и существует человеческая жизнь, где и биофильное воплощение, и воплощение некрофильное функционально стимулируются единственной основной эманацией, то есть счастьем.
Это поясняет поведенческие аффекты некоторых дегенеративных человеческих типов, проявляющиеся в любовном отношении к смертельной атрибутике, и типов регенеративных, где атрибутика жизненных ориентиров основана на любви к жизни, то есть сексуальности и её опосредованной энергетике, несущей жизнь в любом случае, в отличие от некрофильных контрагентов, куда можно отнести христианскую церковь в частности и любую монотеистическую религию в целом, включая все институты действующие в их поле, тогда как биофильные проявления фиксируются оккультизмом, мистицизмом, гомосексуализмом, любой сексуальной множественностью вообще, институтами культуры тела, культуры любви к наслаждениям, культуры любви к преодолению и, собственно, максимальным эксгибиционизмом, когда яркость любви к себе требует отдачи этой любви другим в форме наиболее воспринимаемой.
