Предуведомление
Автор не устаёт напоминать: написанное ниже — выдумка. Плод фантазии. Художественное произведение в некотором роде. И даже исторические лица, которые встретятся читателю — тоже выдумка, и не имеют ничего общего с реально существовавшими и существующими персонами.
Неправда это всё, в общем.
И потому автор не рекомендует рассматривать произведение в качестве учебника географии, биологи или обществоведения, хотя и не скрывает, что провёл немало часов как над книгами, так и на местности, изучая в подробностях театр описываемых событий.
1
4 августа 1976 года, среда
Чижик оценивает позицию
— Я требую, слышишь, требую, чтобы ты сказал: какие у тебя отношения с Надей?
Кажется, мне уже это кто-то говорил. Из Бочаровых. Или нет? Обыкновенное дежа вю?
— Хотите боржомчику, Екатерина Еремеевна? Прямо из холодильника, прохладный, вкусный боржом, — предложил я.
— Ты не увиливай, а отвечай!
Я всё же принёс бутылку, поставил на стол. Она мгновенно запотела — жаркий нынче август. Взял открывашку, раскупорил и разлил в два стакана, один себе, другой гостье. Незваной, но что с того?
Екатерина Еремеевна Бочарова нагрянула внезапно, и внезапность эта была спланирована самым тщательным образом: девочки в городе, а я, стало быть, в одиночестве, слабый, растерянный и беспомощный, как мне устоять?
Но я попробую.
— Пейте боржом, Екатерина Еремеевна, это во всех отношениях полезно. Во-первых, восполнение влагопотери, во-вторых, соли, необходимые в жару, поддерживают электролитный баланс, в-третьих — просто вкусно. Что же до отношений с Надей, так они, отношения, процесс обоюдный. Вам лучше у Нади спросить, а я, что я… Ладно, отвечу: отношения у нас хорошие.
— Надя от тебя беременна? — спросила в лоб Бочарова-старшая.
— Это вопрос деликатный, я бы сказал, интимный, и посторонним…
— Я не посторонняя, Чижик, я мать, и я ответственна за будущее своих детей!
— Что мать, сомнений нет. Ответственна? Ну, пусть так. Но почему вы у Нади не спросите?
— Она не ответит!
— Тогда вправе ли я раскрывать её секреты?
— Ты должен!
— Правда?
— Я мать! И я не допущу!
— Что именно?
— Чтобы ты, Чижик, ушёл от ответственности!
— А разве я собираюсь уходить от ответственности, уважаемая Екатерина Еремеевна? С чего вы это взяли? Да и как можно уйти от ответственности? Я уже принял её!
— В самом деле?
— Разве я давал когда-то повод усомниться?
— Вы… Вы, Михаил, должны меня понять: я ведь мать, я желаю детям только лучшее! И я волнуюсь!
Ага, теперь на «вы», после кнута — пряник.
— Волноваться, конечно, не запретишь, но я полагаю, оснований для беспокойства нет. Вы пейте, пейте! Очень он вкусный, боржом!
Екатерина Еремеевна взяла стакан и выпила махом. От облегчения.
— Я… Я тогда пойду? Вам ведь заниматься нужно, Михаил Владленович?
Прогресс, уже и по отчеству величает.
— Безусловно нужно, Екатерина Еремеевна!
И она ушла.
Такая вот позиция сложилась на доске жизни, да.
Человек отличается от животного ещё и тем, что думает о будущем. Строит планы на много лет вперёд. Вот и Екатерина Еремеевна строит планы. Ничего о свадьбах-женитьбах не сказала, но сказала главное: «я желаю детям только лучшее!» Искренне и честно.
Не Наде. Детям. Юрию, Никите, Ивану.
Ситуация такова: Надя — успешна. У неё хорошая работа — исполнительный директор «Поиска». И в плане общественного положения хорошая, должность исполнительного директора фактически номенклатурная. И в денежном отношении тоже хорошая: одна премия за первое полугодие — две тысячи с лишком. Не говоря уже о зарплате. У Нади есть автомобиль, новая — или почти новая — «троечка». Надя вот-вот получит квартиру, и не простую, а двухкомнатную, улучшенной планировки, тридцать восемь метров жилой площади. И по партийной линии всё хорошо: Надя теперь в бюро райкома комсомола, что для студентки немалый успех. Надя часто бывает за границей, и какой границей — Чехословакия, Австрия, Англия, Соединенные Штаты, а сейчас вот в Швейцарию поедет, и не просто в Швейцарию, а через Германию, ту, которая Федеративная. И каждый раз привозит чемодан импортных чудес: одежда, обувь, бельё, косметика, радиоаппаратура, да мало ли что можно привести из Англии, Швейцарии или Федеративной Германии, особенно когда у тебя в кошельке валюты не на двадцать пять рублей, а куда больше. В общем, по меркам Чернозёмска, не жизнь, а сказка! А что у остальных детей Екатерины Еремеевны? Теснота, неуют, и, прямо скажем, нехватки. С теснотой, положим, вышло облегчение: Надя живет у Ольги, старший сын, Юрий, с женой и ребенком, наконец, вселились в кооперативную квартиру, и осталась Екатерина Еремеевна с мужем и младшим сыном Иваном в трёшке, жить можно. Но средний сын, Никита, тот, что в Хабаровске, хочет вернуться в Чернозёмск. Не глянулся ему Хабаровск. И жить негде, комнатушка в хабаровском общежитии для семейного человека не счастье. Вот вернётся, и снова будут пятеро в трех комнатах, и шестой на подходе. При одной кухне и одном санузле — разве хорошо? А ресурсов на новую кооперативку нет, а там ещё младшенький, Ваня женится, и что тогда?
Надя, давай-давай, ты должна помочь семье!