Стокгольм. Швеция. 1938 год.
Двери концертного зала открылись и на морозном воздухе появилась фигура человека. Макс наблюдал, как она приближалась к нему, всей кожей ощущая, как безвозвратно уходит момент наслаждения тишиной и покоем.
— Сигаретки не найдется? — спросил незнакомец.
После непродолжительных размышлений Макс, молча, протянул ему раскрытую пачку. Тот внимательно посмотрел на неё.
— «Reemtsma»? Никогда не пробовал.
В ответ на это Макс лишь вздохнул. Он не знал, кто это такой и чего ему нужно, но ему здесь не найти дешевого французского или американского хлама, типа «Gauloises» или «Marlboro». За последние пару месяцев даже выбор марки сигарет стал показателем политических пристрастий.
— Благодарю, сэр.
Макс был человеком в возрасте и, как многие в его годы, не любил, когда его беспокоили. Он не любил толпу, длинные речи, прокуренные концертные залы. Болтать он тоже не любил. Он уже собирался что-нибудь сказать, как из зала раздались бурные аплодисменты, шум и крики. Макс открыл рот и замер. Всё равно, для разговора сегодня слишком холодно. Он лишь однажды бывал в Стокгольме зимой и после того случая, навсегда зарекся приезжать вновь. Но Нобелевскому комитету он отказать не мог, к тому же, Ада давно мечтала побывать в Скандинавии. И вот он стоит здесь, на холоде, рядом с человеком, который не знает, что бывают немецкие сигареты.
— Полагаю, Ферми[1] уже закончил речь. Вы же знакомы с лауреатом, так ведь? Я слышал, вы друзья, — произнес мужчина.
— Я вас знаю?
— Нет, мы не встречались.
Макс фыркнул. Нужно было остаться внутри, но старые привычки трудно изжить. Когда ему было семь лет, он и пяти минут не мог усидеть на месте, и ничего не изменилось, когда он подобрался к семидесяти.
— Чего вам нужно?
Человек выступил из тени и Макс, внезапно, успокоился. Во взгляде этого человека было нечто такое, что заставляло думать, что он что-то просчитывает, что-то знает. И когда одетая в перчатку рука мужчины указала на парковку, он подчинился и посмотрел туда. По парковке шли двое и тихо переговаривались. Они прошли мимо и исчезли в вечернем тумане.
— У вас есть девять минут.
— Простите?
— Эти двое в пальто выследили вас. Они считают, что остались незамеченными, но если знать, куда смотреть, упустить их невозможно.
Макс уронил тлеющий окурок на землю.
— Что значит «девять минут»?
— Они уже доложили своему руководителю, что вы здесь, на церемонии награждения, и совершенно четко опознаны. Возможно, ему также доложили, что вы уже долго стоите здесь, снаружи.
Макс хотел засмеяться, но смог выдавить лишь кашель. Если это и шутка, то несмешная.
— Кто вы?
— Кто я — неважно. Но если хотите, можете звать меня Мэтью. И, боюсь, всё это не шутки. Эти двое из гестапо и если вы не будете слушать меня очень внимательно, они вас убьют, — он замер. — Осталось 8,5 минут.
— Откуда вы знаете?
— Их руководитель находится в парке через улицу. До него идти пять минут и, полагаю, ещё меньше на обратный путь.
— Нет… в смысле… откуда вы знаете меня?
Мэтью нетерпеливо потряс головой.
— О, господи. Вы — Макс Фельдт. 68 лет. Уже 40 лет женаты на Аде Фельдт, урожденной Сокольтски. Вы познакомились на университетской лужайке в Познани в 1897 году. Она домохозяйка. Вы физик. Издали 13 монографий, 2 книги и, несмотря на недавний выход на пенсию, продолжаете преподавать. Сегодняшний лауреат — ваш близкий друг, но во всем мире вас знают, благодаря вашим словам о том, что, впервые в истории, новые научные открытия ведут, скорее, к новым страданиям, нежели к спасению. И, — добавил мужчина. — У нас с вами есть общий друг. Тот, который дважды в день посещает залив Мёнкеберг[2], — он поднял вверх руки, как бы говоря: «Ну, что, довольны?»
— Вы… вы уверены?
— Те люди вернутся. Они молоды и вооружены. Тот, кто прислал их за вами, никогда вас не выпустит. Никогда, — Макс покачнулся, но Мэтью поймал его. — Вам нужно уходить и направляться к реке. Там вас ждет лодка, чтобы переправить на тот берег, но она не задержится надолго. Слышите меня?
— Д…да.
— Пойдете на север по Хаймаркет до станции метро. Она на реконструкции и сейчас не используется. По тоннелям пойдете на восток, пока не дойдете до служебной двери прямо перед развилкой. Подниметесь по лестнице. На её вершине вас будет ждать человек, который и отвезет вас на лодке. Понятно?
— Да.
— Его зовут Абрахам. Когда он спросит ваше имя, скажите, что вас зовут Айзек. Повторите.
Макс повторил.
— Хорошо. Теперь, идите. Времени совсем мало.
— А с чего мне вам верить?
Человек улыбнулся, край тоненьких усов съехал набок.
— Да, ладно, Макс. Я, что похож на представителя избранного народа?
Старик некоторое время смотрел на него, затем кивнул, поняв, о чем он говорит.
— А как же Ада?
Впервые на лице Мэтью отразилось беспокойство.
— Простите, Макс. План касается только вас. Но мы здесь обязательно за ней присмотрим. Обещаю.
— Я без жены никуда не пойду.
— У нас не было времени. Если бы мы могли лучше подготовиться… — он прервал сам себя.
Макс шагнул назад, прокручивая в голове тысячи самых страшных сценариев. Его старое сердце бешено колотилось в груди. Впервые за много лет, он по-настоящему испугался.
