Пёс войны

Здесь теперь совсем иначе,

Каждый здесь солдат удачи,

Каждый за себя и против всех.

Доброта здесь вызывает смех.

Пусть проигравший плачет,

Победитель выпьет за успех.

В. Ночной «Всё иначе».

…В среднем, наёмник в «горячей точке» зарабатывает от 2 до 13 тыс. долларов…

Из газет…

Будь проклят тот день, когда он решил одеть погоны! И тот август 91-го, когда его, майора сапёрных войск Артёма Руденко выбросили из армии, словно искуренный до фильтра «бычок». Нет, не сразу, вначале предложили принять присягу на верность Самостийной и Незалежной. А уж потом, когда он культурно послал всех куда подальше и заявил, что Родина у него одна и дважды никому присягать не собирается, дали пинка под зад и выбросили.

Самое смешное, что и по другую сторону незримой границы, в ставшей вдруг Самостоятельной и независимой ни от кого, России он тоже оказался не нужен. Никому…

От постепенного сползания в нищету и отчаяние спасло его в тот раз предложение возглавить службу разминирования местного ОМОНа. Времена наступали лихие. Разборки доморощенных ганстеров и бандитствующих бизнесменов тянули за собой густо-багровый шлейф крови. Большие и маленькие нувориши рвались к деньгам и власти, в буквальном смысле слова ступая по трупам конкурентов. А были ещё террористы всех мастей… И просто придурки, решившие поиграть в войну.

В общем, работы команде Руденко хватало, и жизнь новоявленного майора милиции постепенно входила в привычный ритм… Правда, ненадолго. Вскоре судьба опять решила сыграть а Артёмом злую шутку. Сыграла в ту самую секунду, когда он склонился над очередной взрывоопасной игрушкой, выбирая, какой именно проводок перекусить, чтобы его обезвредить…

— Долго возишься, майор!

Громогласный, привыкший повелевать голос резанул по звенящим от напряжения нервам и рука Артёма дрогнула. Тихо клацнули кусачки и секунду спустя грянул взрыв.

Защитной амуниции сапёра обычная противопехотная мина большого вреда не нанесла. А вот стоящего за Руденко высокого чина, вздумавшего в самый ответственный момент показать свою хмельную удаль, закрутило волчком и бросило на мраморный пол вокзала. Рядом шмякнулась его левая кисть, отдельно от остального туловища. В принципе большезвёздому начальнику дико повезло. Из десятков разлетевшихся во все стороны осколков ему достался всего один. Но сути дела этот факт уже не менял. Завертевшаяся карусель служебного расследования затянула сапёра в своё беспощадный водоворот и выплюнула из рядов милиции с чёрной меткой «служебного несоответствия».

Ошеломляющий своей несправедливостью удар окончательно доконал майора. Он вновь оказался «за бортом» и без малейших перспектив найти работу по специальности. Не к бандитам же идти на поклон, в самом-то деле… Никому не нужный аутсайдер. Никому… Кроме давнего, почти забытого однополчанина, волею судьбы вставшего однажды на его пути.

— Привет.

— Привет.

— Как дела?

— Так себе.

— Служишь?

— А ты?

— Есть работёнка. По специальности. Расчёт сразу и «зеленью».

— К бандитам, что ли?

— Как можно! Мы же офицеры. В Приднестровье, братьев-славян от румынов спасать.

Для приличия поворчав, супруга Радченко согласилась на необычную «командировку» мужа. Может, хоть денег на нормальное жильё заработает. Нынешних средств бывшего майора хватило только на крошечную малосемейку в самом дешёвом районе города. А ведь ещё и дочь подрастает…

Вскоре Артём ставил мины вдоль берега Днестра. В святости и праведности лозунгов, призывающих спасать Левобережье от «румынских оккупантов», он разуверился буквально через неделю, когда всё тот же армейский товарищ предложил ему сходить в рейд по тылам противника. Для пущей маскировки переоделись в ОПОНовскую форму и на двух «нивах» без номеров выехали в ночь. Два часа спустя остановились на околице какого-то села, рассыпались цепью и устроили «чёс» по спящим улицам. В людей, правда, не стреляли, били в основном в затянутое чёрными тучами небо. А вот сельсовету, вольготно расположившемуся на центральной площади, досталось. Один из проворных «партизан» врезал в тёмный провал окна из гранатомёта, и вскоре над селом празднично заполыхало зарево пожара.

Обратно ехали весело, вдрызг пьяные от конфискованного во вражеском сельмаге вина. Хорошо, хоть догадались снять чужую форму, а то нарвались бы в потёмках на кинжальный огонь братьев-славян.

Каково же было удивление Артёма, когда на следующий день он увидел по местному телевидению сюжет из разорённого «бандой карателей-опоновцев» села. Знакомые развалины сельсовета и три, сложенные в аккуратный ряд, трупа. Оказывается, не все в ту ночь дырявили небо автоматными очередями. Кому-то больше нравилось делать это с живыми людьми.

На немой вопрос Артёма армейский приятель лишь досадливо отмахнулся:

— Тебе что с ними, детей крестить? В народе надо разжигать пламя праведного гнева. И лучше это сделаем мы, чем настоящие опоновцы. Приди в село они, вырезали бы всех, от мала до велика.

А потом товарищ пропал. Исчез, словно в воду канул. Лишь месяц спустя прислал он окольными путями Артёму весточку, что теперь воюет на молдаванской стороне и предлагает Руденко последовать его примеру. «Румыны платят больше».