— Сжечь их всех!
Танкуил попытался подавить вздох, но не сумел.
— Хотите что-то сказать, арбитр Даркхарт1?
— Нет, арбитр Прин, — с улыбкой ответил Танкуил. Долговязый Прин взирал на него пустыми глазами. Опасный человек, которому не следует переходить дорогу, а у Танкуила не было ни малейшего желания наживать себе новых врагов в Инквизиции. — Я лишь считаю, что нет настоящей необходимости сжигать их. — Слова сорвались с губ Танкуила прежде, чем он успел сдержать их.
Лицо Прина исказила ярость, тонкие губы растянулись в злобном оскале, а на лбу проступили бисеринки пота. Он сделал несколько шагов вперед, и Танкуил почувствовал себя неуютно: с такого близкого расстояния этот человек выглядел еще уродливее.
— Ты здесь главный, арбитр Даркхарт? — Горячее кислое дыхание било в лицо Танкуилу, а гневный взгляд Прина впивался в его глаза.
— Нет, арбитр Прин, — повторил Танкуил, стараясь смотреть вниз, в сторону — куда угодно, лишь бы не на престарелого арбитра, бесцеремонно вторгшегося в его личное пространство.
— Почему ты оказался здесь? — Голос у Прина был низкий; слишком низкий для столь худого человека.
— Проездом по пути в Сарт, — промямлил Танкуил. — Я подумал, что смогу помочь…
— Разве похоже, что мне нужна помощь, арбитр Даркхарт? — Снова это обжигающее дыхание со странными нотками ванили.
Танкуил окинул взглядом собравшуюся толпу. Сплошь испуганные лица, сразу же опускающиеся долу глаза — лишь бы не привлекать внимания арбитра. Солдаты — одни с мечами, другие с пиками, все в черно-голубой форме Сарта. И семья, привязанная к столбам в центре городской площади. Их было четверо. Мать кричала. Отец выглядел одновременно обозленным и испуганным, но плакать себе не позволял. Дочь, едва достигшая зрелости, пронзительным визгом молила о прощении за что-то и раз за разом выкрикивала одно имя — кажется, Аркус. Точно Танкуил не расслышал, да его это и не заботило. Четвертым же членом семьи был маленький мальчик, не старше пяти лет от роду. Он казался скорее сбитым с толку, нежели напуганным.
Прин проследил за взглядом Танкуила и фыркнул:
— В чем дело, Даркхарт? Воспоминания нахлынули?
Танкуил изобразил самое грозное выражение лица, на которое был способен, и вперил взгляд в стоящего перед ним человека.
— Да, арбитр Прин, похоже, тебе нужна помощь. Но не та, которую я мог бы оказать. — Одним пальцем он коснулся своей головы, довершая выпад.
Танкуил понимал, что говорить такое мелочно и глупо, но, черт подери, до чего же приятно!
Арбитр Прин фыркнул еще раз, развернулся и двинулся к привязанному семейству. Танкуил хотел было вздохнуть с облегчением, но в этот раз сдержался. Спорить дальше было бессмысленно, хотя, конечно, сжигать заживо целую семью — это уже слишком. Просто отрубить головы — ничуть не хуже, причем безо всякого смрада горящей плоти, от которого, в чем арбитр успел убедиться на собственном опыте, чертовски сложно отстирать одежду.
Танкуил засунул руки в карманы грязного коричневого плаща, смирившись с неизбежностью сожжения. Он не хотел доставить Прину удовольствие, уйдя до окончания казни.
В правом кармане Танкуил что-то нащупал. Что-то металлическое, размером меньше монеты, но толще и с выступом на одной из сторон. Даркхарт понятия не имел, откуда эта вещица взялась, у кого он ее украл, когда и где. Он постоянно находил подобную мелочевку у себя в карманах. На этой, похоже, была какая-то гравировка. Он провел по ней мозолистыми пальцами и узнал изображение: меч в середине, над ним солнце, испускающее вниз единственный луч света. Пуговица арбитра. Танкуил опустил глаза и осмотрел свой коричневый плащ. Все восемь пуговиц были на месте. Тогда он перевел взгляд на одеяние Прина — точно такой же плащ, только чуть длиннее и куда более грязный. Две пуговицы отсутствовали. Танкуил ухмыльнулся — он не собирался отдавать вещь обратно. Маленькими победами, как однажды сказала ему инквизитор Герои, можно одолеть даже величайших людей. А арбитр Прин великим уж точно не был.
Танкуил вытащил руки из карманов и запустил пальцы в спутанные сальные волосы. Они снова отросли, теперь почти закрывая уши, и начинали виться. Затем он потер щетину на подбородке, которая вскоре превратится в настоящую бороду. Нужно будет побриться. Наконец Танкуил принялся щелкать суставами пальцев. Раз уж Прин собрался сжечь этих людей, то ему ничего другого и не оставалось.
— Охотники на ведьм! Кровопийцы! — раздался крик из толпы.
Прин резко повернул голову в поисках кричавшего, его пустые глаза выкатились из темных глазниц, а губы искривились в устрашающей усмешке.
— Черт, — вздохнул Танкуил и с успокаивающим жестом обратился к Прину: — Занимайся своим делом. Я разберусь с недовольными.
Арбитр Прин отвернулся, а Танкуил двинулся к толпе. Солдаты в грязной форме и с пиками разошлись в стороны, пропуская его.