Картина первая
Больница. Комната рядом с операционной. Белый стол, белые стулья. В комнате — капитан корабля Белодед и врач Афанасьев, они прислушиваются к тому, что происходит за стеной. Афанасьев поднимается, подходит к двери, прислушивается. Входит Джеймс.
Афанасьев(Джеймсу). Операция кончилась?
Джеймс. Да.
Афанасьев. Аппендицит?
Джеймс. Да, гнойный.
Афанасьев. Операция была тяжелой?
Джеймс. Еще час-полтора, и было бы поздно.
Афанасьев. Удастся остановить перитонит?
Джеймс. Положение тяжелое. Прошу заполнить карту на пациента. (Передает Афанасьеву бланк.)
Афанасьев присаживается к столу, пишет. За дверью шум, голоса: «Сюда нельзя. Это закрытая клиника». Входят Виккерс и Николова.
Виккерс. Здравствуйте...
Джеймс. Кто вы, господа? К кому?
Виккерс. Мы из Общества австралийско-советской дружбы... Извините... (Представляя.) Миссис Елена Николова, а я Фрэнк Виккерс, докер.
Белодед. Очень рад... Я капитан корабля «Ондатра», а это товарищ Афанасьев, наш врач.
Николова. Мы пришли сказать, что хотели бы помочь нашему советскому другу. Постараемся, чтобы он не чувствовал себя одиноким.
Белодед(недоверчиво). Благодарим вас, но мы уже известили наше посольство...
Николова. Ваше посольство у Тихого океана, а здесь Индийский. Мы ближе к больному, мы постараемся быть с ним, помогать ему.
Белодед. Простите, но почему мы должны верить вам?
Николова. Я болгарка... Во время войны боролась против фашизма. Была в лагере смерти... В Освенциме. (Показывая руку.) Вот мой лагерный номер... Бежала... Оказалась в Австралии.. У нас с вами одни и те же друзья и те же враги, товарищ капитан...
Белодед. Извините меня, но я не хотел...
Открывается дверь. Люди в белых халатах везут спящего Курбатова. Каталка скрывается. Ряжских и Джеймс остаются в комнате. Ряжских раздраженно смотрит на Николову и Виккерса.
Ряжских. В чем дело, господа?
Николова. Господин доктор, мы хотели хотя бы изредка посещать советского моряка.
Ряжских. Пожалуйста...
Виккерс. Понимаете, мы из Общества австралийско-советской дружбы.
Ряжских. Понятно...
Николова. А он один в чужой стране.
Ряжских. Он не в чужой стране, он в больнице.
Николова. Мы надеемся на вас, профессор... Мы знаем, вы ведь русский.
Ряжских(вспылил). Я? Я австралийский подданный! Понимаете? Прошу вас покинуть клинику.
Виккерс. Хорошо. Елена, не будем беспокоить доктора. До свидания, профессор.
Николова(Афанасьеву и Белодеду). До свидания. (Уходит вместе с Виккерсом.)
Ряжских(Джеймсу). Очень прошу вас следить за порядком в клинике.
Джеймс. Хорошо, шеф.
Афанасьев. Как состояние больного, коллега?
Ряжских. Положение крайне тяжелое, но будем надеяться.
Афанасьев. Я заполнил карту на Курбатова. (Подает бланк Джеймсу.)
Ряжских(сам берет бланк, читает). Курбатов, Василий Тихонович, русский, место рождения — Смоленск. (Глядя на Афанасьева.) Курбатов?
Белодед. Да, Курбатов.
Ряжских(продолжает читать. После молчания). Я могу быть еще чем-нибудь вам полезен?
Белодед. Мы хотели бы до ухода корабля еще раз повидать Курбатова.
Ряжских. Вам препятствовать не будут.
Белодед(несколько торжественно). Благодарю вас от имени моей страны... Вы спасли жизнь советскому гражданину и нашему товарищу.
Ряжских. Мой долг врача.
Афанасьев. До свидания, коллега.
Ряжских. До свидания.
Афанасьев и Белодед уходят. Ряжских берет в руки медицинскую карту Курбатова. Входит Нелли.
Нелли. Кто будет вести русского?
Ряжских. Джеймс...
Нелли. Папа, что с тобой? Ты чем-то расстроен?
Ряжских. Нет, ничего. Была трудная операция.
Нелли. Неправда. Что случилось, папа? Я чувствую, что-то случилось.
Ряжских. Так, вспомнил... одну историю...
Нелли. Что вспомнил? Скажи мне!..
Ряжских. Все этот русский моряк... Я никогда не говорил тебе... Мой отец, а твой дед, был ветеринарным врачом в Смоленской области. Я тогда учился в Смоленске. В конце тридцатых годов отец был арестован. Обвинен в контрреволюции, будто отравлял скот... Так в жизнь нашей семьи вошел человек по имени Курбатов...
Нелли. Курбатов?
Ряжских. Да. Следствие вел Тихон Васильевич Курбатов... А этот моряк Василий Тихонович Курбатов. Вдруг все нахлынуло... Когда немцы захватили Смоленск, я работал хирургом в районной больнице... А потом... Я не остался на родине. Оказался перемещенным лицом. Трудно, очень трудно все вспоминать по порядку. Все причины и следствия... В Западной Германии встретил русскую женщину, твою маму. Там ты и родилась. Я оперировал пленных, стал настоящим хирургом... Но немцы русского врача не признавали... Сколько может испытать человек? Все было... Унижения, страдания... Нет крыши... Нет дома... Нет родной земли. Вокруг стеклянные глаза и холод недоверия... Тогда мы с мамой решили уехать из Европы как можно дальше — от ненависти и от разрушенных городов. Хотелось тишины, спокойной работы. Так мы оказались здесь, в Австралии... На краю света. Здесь я могу работать наконец в полную меру своих сил, своих способностей.
