Сергей Петрович Трусов
Двойники
Фантастический рассказ
В книге - фантастические рассказы. Через необычные, причудливые и фантастические приключения героев автор дает глубокий анализ реальным жизненным явлениям, ставит различные проблемы взаимоотношений между людьми, увлекает юного читателя в мир познания и романтики, заставляет его задуматься над вопросами настоящей жизни.
Андрея одолела хандра. Это может произойти со всяким, со многими уже происходило и, наверное, еще не раз произойдет. Андрею же казалось, что его случай особый. Хандра приобрела затяжной характер и окрасилась в черный цвет.
С чего началось, Андрей не помнил, но вроде особых причин не было. С работы не увольняли, друзья не отворачивались, неизлечимыми болезнями не страдал, в карты не играл и крупный проигрыш не мучил. Просто наступила темная полоса. Андрей понимал, что следующая полоса должна быть светлой, и терпеливо ждал. Просыпаясь, шел на службу, бурчал на сотрудников, потом возвращался домой, валился на диван и смотрел в потолок. Так проходили дни, недели, а темная полоса становилась все темнее. На улицах лежал размокший мартовский снег, дул стылый ветер, и улучшений не предвиделось. Совершая редкие моционы, Андрей кутался в воротник пальто, хмуро поглядывал на прохожих и удивлялся, что жизнь, несмотря ни на что, продолжается. Люди куда-то торопились, многие улыбались, а иногда даже раздавался чей-то смех. Андрей злился, подозревая всеобщий сговор.
И мрачный период достиг апогея. Фортуна не только отвернулась, но и куда-то ушла. Все валилось из рук, читать было невозможно, телевизор опостылел и вообще не осталось ни одного желания. Это было необъяснимо, и Андрей возненавидел весь мир. Если раньше он еще как-то крепился, участвовал в общественных мероприятиях, то теперь, не отвечая на расспросы, бродил по институту, словно сомнамбула, и лишь изредка кому-нибудь грубил. Дома же почти все время лежал на диване. Требовалось что-то ломать, встряхнуться, и вскоре представился случай. Сослуживцы пригласили на вечеринку - то ли день рождения, то ли новоселье, то ли просто так. Андрей выслушал предложение и, криво усмехнувшись, выложил десятку.
Дома у Тани Т. было довольно недурно. Прекрасно сервированный стол, всякие там огурчики, помидорчики, графинчики. Потом подали горячее, потом все принялись танцевать под дребезжащий магнитофон. Потом выключили свет, кто-то радостно завизжал, а кто-то распахнул окно и заорал на улицу. Андрей с удивлением отметил, что беспричинная тоска улетучилась. Он яростно отплясывал, громко спорил на кухне, которую превратили в большую пепельницу, обозвал кого-то дураком и чуть не подрался. Их разняли, помирили и заставили поклясться в вечной дружбе. Было весело, и Андрей радовался, что вокруг так много милых и хороших людей.
На следующее утро он обнаружил в своей голове бомбу с часовым механизмом. В висках громко тикало, и казалось, сейчас рванет. Болезненно морщась, Андрей покинул постель и перебрался в ванну. Взрывное устройство не сработало, но во рту оставался вкус, будто там всю ночь копошилось подразделение саперов.
Новый день не принес ничего нового. Хандра навалилась с удвоенной силой, мстя за вчерашнее отступление. Некоторое время Андрей пытался бороться, бесцельно шатаясь по квартире, но вскоре со стоном рухнул на диван. Вяло подумал, не сходить ли в кино, и тут же об этом позабыл. Судя по всему, апогей мрачного периода был еще впереди.
Прошли выходные, потянулись будни, но все оставалось по-прежнему. Даже героические утренние пробежки не помогали. Можно было, конечно, прибегнуть и к более кардинальным мерам - жениться, например, или повеситься. И то и другое гарантирует необратимые изменения, но, во-первых, новизна страшит, а во-вторых, для этого надо было подниматься с дивана, куда-то идти и что-то предпринимать. Ничего такого делать Андрею не хотелось. Мысленно он перебирал все возможные в такой ситуации решения, но ни одно из них не прельщало. И вдруг... Андрей вспомнил, как у кого-то из классиков читал, будто писатели, поведав свои горести на бумаге, автоматически от них избавляются. Идея понравилась и зажгла энтузиазмом. Разыскав чистую тетрадь, ручку, он сел за стол и задумался.
Чтобы вышло правдоподобней, лучше писать от первого лица. С другой стороны, чтобы половчее взвалить собственные неприятности на чужие плечи, от первого лица писать не стоит. Надо находиться как бы рядышком, а главного героя назвать Андреем. Так будет легче вжиться в образ, а в любой момент умыть руки - мало ли людей с одинаковыми именами. Сказано - сделано. На первой странице появилось первое предложение:
Андрея одолела хандра.
Написанное автору понравилось, и он, довольный, откинулся на спинку стула. Настроение заметно улучшилось. В голове роились слова, угадывались будущие фразы, получалось вроде неплохо, и Андрей увлекся. Прикидывал сюжет, вспоминал подробности своих злоключений, вертел и так и этак, как вдруг оторопело уставился на тетрадочный лист и прошипел:
- Это что ж такое получается?
Получалось и впрямь что-то не то. Ну, напишет он про тоску и неурядицы, озадачит своего героя, а дальше? Что прикажете делать мальчику для битья - Андрею Второму? Искать выход? Но ведь не найдет! По логике вещей тоже за рассказ усядется и своего Андрея выдумает, третьего уже. А тот четвертого. Там, глядишь, и пятый, шестой, седьмой появятся. Все будут писать и так все запутают, что конца не увидишь. Может, соврать? Обрел, мол, Андрей счастье в повышенных обязательствах, или влюбился, или еще чего. Можно, конечно, если герой не заартачится, но себя-то все равно не обманешь, и тогда снова на диван. Да-а...
