Душа убийцы и другие рассказы
Авторы: Александр Жулин
Жанр: Современная проза
Циклы: не входит в цикл
Формат: Полный
Всего в книге 96 страниц. Год издания книги - 1991.
Остросюжетные рассказы объединены в новую книгу А. Жулина. Издание за счет средств автора.
Читать онлайн Душа убийцы и другие рассказы
Душа убийцы… Опять кровожадные страсти?
Да, страсти! Чуть ли не в каждом рассказе дело кончается смертью, дракой, вмешательством природных стихий…
Но и любовь. Возвышенная, как в «Грустном рассказе», или же чувственно-плотская, как в «Обезьянчике»… И порхающая, с элементами озорства, как, скажем, в «Чокнутом».
Но и фантастика. Мистика — если хотите.
Вот поэтому Жулина, о котором давно знают и говорят, не издавали до последнего времени. Ведь все, о чем мы говорили, не слишком укладывается в рамки официоза. Однако же стержень того, чем он занимается, — борьба Зла и Добра. Как же в такой борьбе без страстей?
Пишет он, на наш взгляд, сильней, интереснее многих, и эту книгу можно рассматривать и как ваш капитал, и как наилучший подарок возлюбленной. Да вы и сами это увидите, проглотив ее, как говорится, на вздохе. Хотя и говорят, что он — элитарен.
В этой книге есть все: детективный сюжет и прекрасное оформление, невероятные приключения, любовь и фантастика, юмор, слезы отчаяния и радость надежды. И слог. Великолепное, точное слово.
Если какой-то рассказ не соответствует вашему вкусу — бросайте, переходите к другому, уж он-то попадет в цель обязательно! Потому что творчество Жулина многогранно, как и сама наша жизнь.
И, конечно же, главное в том, что останутся с вами эти герои: Обезьянчик и Ингрид — «виноградное имя», бегущий человек Топорев и «чокнутый» мотомеханик, кандидат наук Леня и Вовчик…
И методы. Вовчиков метод, основанный на теории «небрезгливого победительства». Обезьянчиков метод. А метод «взаимодействия родственных душ»?
Методы, которые используют эти герои в своих битвах за жизнь и любовь, несомненно, пополнят копилку и вашего опыта.
Душа убийцы. Рассказ
Ведь я-то считаю: настоящий рассказ сродни любовному приключению!
Обвораживающее тайной начало… Стремительное, неумолимо влекущее действие… Бурное извержение страсти, мгновения сладостного небытия и… Полет в сферы иные, прикосновение к трансцедентальному!
Александр Жулин. Из цикла «Беседы с воображаемым собеседником».
Кличкой Барон этот человек был обязан Леониду Леонидовичу. Почему Барон — непонятно. Он был короткий и толстый. И лысый. Самое примечательное в его внешности — шея. Она плавно вырастала из круглых плеч и кончалась в макушке, обрамляя лицо. Детская игрушка матрешка — вот что при виде его приходило на ум, и, как матрешка, он выглядел вполне добродушно. Две складки жира под подбородком, губы, растянутые щеками как бы в новые складки, наивные глазки…
В общем, скорее добродушный болван, чем Барон, но с Леонид Леонидовичем не поспоришь. А и зачем спорить, если все равно я открыл этого человека и рассказ о нем пишу я, а не какой-то там Леонид Леонидович.
Случилось же так, что он подтолкнул меня сзади. Слегка. Возможно, от горячечного возбуждения.
Я оглянулся. Смотрю — стоит человек, что называется, дуб дубарем. Вернее, дубариком, потому что — напомню — выглядел очень уж безобидно.
— Что толкаешься?
— У-у! — сказал он вместо ответа.
Я проследил его взгляд: не может оторваться от пальто Леонид Леонидовича. Необычное, в общем, пальто, снаружи — сплошь беличьи шкурки. Сто или тысяча — миллион! — хвостиков, и все болтаются.
— Тыщу рубликов стоит!
— У-у?
Он не поверил. Я потом убедился: во всем и всегда не доверял он этому миру.
— Точно! Хочешь такое?
Я сказал это так просто, чтоб поддразнить. Но вера с неверием соединялась в нем причудливым образом: не поверив в тыщу рублей, он поверил моему предложению.
— У-у-у! — сказал он, и меня словно встряхнули.
— Леонид Леонидович! — я закричал. — Вот он пойдет брать Пшеничникова!
Леонид Леонидович оглядел это чудо. И если мое предложение возникло случайно, то он глубокомысленно замолчал.
— Человек с высокой помехоустойчивостью, — охарактеризовал наконец итог своих размышлений (на помехоустойчивость, как вспомнилось, тестируют стрелков и штангистов). А затем: — Пойдешь брать Пшеничникова?
— У-у! — подтверждающе.
— Как тебя величать?
— Арнольдом!
И мы прыснули: такое редкое иноземное имя, и у такого дубарика!
— Будешь Бароном!
— Уж лучше — Бараном! — заметил кто-то из наших, не так уж и тихо. Но на лице его не отразилось ничто: прежнее добродушие, прежний помехоустойчивый, недоверчивый взгляд и — никаких обид на Барана.
— Стоит попробовать! — заключил Леонид Леонидович.
А у Пшеничникова было крушение жизни.
Его отлучили от большого хоккея, и чем теперь заниматься — было неясно. По этому поводу он зашел в бар и принял три раза по пятьдесят. Коньяк был, видимо, скверный. Пшеничников сморщил усы в кустик и их понюхал. Но и табачный запах усов не отбил память о дрянном коньячишке. Тогда Пшеничников взял мороженое в металлической вазочке, взял шампанское и задумался, устроившись в уголке.
И тут услыхал.
— Спокойно, парниша! — услыхал у правого уха. Тот, кому Леонид Леонидович дал прозвище Стива, держал пистолетиком палец.
Пшеничников скосил взгляд направо.
— Пук! — сказал смуглый Стива. — Выкладывай мани, Пшеничников!
Пшеничников улыбается: откуда мани, ребята? С меня сдернули мастера спорта, какие могут быть мани?
Усы у Пшеничникова щеточкой. Когда он улыбается, щетка растягивается, верхний ряд зубов — все золотые! — блестит весело.
