Амма
идет по променаду вдоль фарватера, разрезающего ее город, мимо медленно проплывают утренние баржи
слева пешеходный мостик в морском стиле, прогулочная дорожка похожа на палубу, а пилоны на мачты
справа изгиб реки, уходящей на восток мимо моста Ватерлоо в сторону купола собора Святого Павла
забрезжил рассвет, и еще гуляет ветерок, но скоро город задохнется от жары и испарений
впереди на променаде скрипач играет что-то в меру благодушное
вечером в Национальном театре у Аммы премьера «Последней амазонки из Дагомеи»
* * *
она вспоминает, с чего началась ее театральная карьера
она и ее тогдашняя подружка Доминик прославились тем, что устраивали шоу, оскорблявшие политические вкусы зрителей
актеры натренированными голосами что-то выкрикивали за их спинами и исчезали
они верили в публичный протест, взрывоопасный и откровенно вызывающий для оппонентов
помнится, она вылила кружку пива на голову режиссеру, у которого полуголые черные женщины бегали по сцене, как идиотки
и дала деру в темные переулки Хаммерсмита
с воплями
маргинал Амма десятилетиями закидывала ручными гранатами истеблишмент, который ее отверг
пока мейнстрим не начал воспринимать то, что ранее казалось радикальным, и у нее не появилась надежда найти в нем свое место
случилось это, лишь когда три года назад Национальный театр впервые возглавила женщина-худрук
после бесконечных вежливых отказов от ее предшественников однажды утром в понедельник сразу после завтрака, когда впереди не маячило ничего, кроме теледрам в интернете, раздался звонок
мне понравилась пьеса, хотим ее поставить, не хотите выступить заодно и режиссером? я понимаю, что свалилась как снег на голову, но, может, выберетесь к нам на чашечку кофе на неделе?
приближаясь к серому холодному арт-комплексу в стиле брутализма, Амма делает глоток американо с привычной добавкой кое-чего покрепче
по крайней мере в наши дни как-то пытаются оживить эти похожие на бункеры бетонные строения неоновыми лампочками, а сам арт-комплекс заслужил репутацию скорее прогрессивного, чем традиционалистского
в тот приснопамятный день она ожидала, что едва переступит порог, как ее выгонят взашей, это было время, когда в театр приходили во всем блеске
а на людей в затрапезе смотрели с осуждением
сегодня она ждет на свою пьесу любознательных зрителей, а в чем они придут, ей до фени, сама одета в стиле «идите лесом», хотя с годами ее прикид претерпел изменения, что правда, то правда: ушли вечные джинсовые брюки, берет Че Гевары, палестинский шарфик на шее и непременный значок с двумя соединившимися женскими символами (эта девушка ничего не скрывает)
теперь она зимой носит серебристые или позолоченные кроссовки, а летом безотказную обувку от «Биркин»
зимой – черные слаксы, мешковатые или в обтяжку в зависимости от того, какой у нее в данный момент размер, двенадцатый или четырнадцатый, и топ размером поменьше
летом – гаремные узорчатые шаровары под коленку
зимой – яркие асимметричные рубашки, джемперы, пиджаки, куртки
и круглый год – обесцвеченные короткие дреды, торчащие, как свечи на именинном торте
в ушах большие серебряные серьги, массивные африканские браслеты, розовая помада
ее неувядаемый особый почерк
Язз
недавно высказавшаяся о ее стиле, – мам, так выглядят сумасшедшие старухи, – уговаривает ее закупаться в «Марксе и Спенсере», как все нормальные матери, и делает вид, что она не имеет к ней никакого отношения, когда они идут по улице вместе
Язз отлично знает, что Амма никогда не будет нормальной, тем более ей всего пятьдесят с гаком, еще не старая, хотя попробуйте это объяснить девятнадцатилетней, но в любом случае старение – это не то, чего надо стесняться
тем более, когда все человечество состарилось
хотя иногда складывается впечатление, что среди своих друзей она одна готова отмечать приход старости
это ведь большая удача – не умереть досрочно, – говорит она им, пока ночь сгущается вокруг кухонного стола в ее уютном домике с верандой в районе Брикстона
все наворачивают принесенную ими еду: тушеный турецкий горошек, цыпленок в ямайском маринаде, греческий салат, карри из чечевицы, жареные овощи, марокканский ягненок, рис с шафраном, салат из свеклы и листовой капусты, африканский рис с лебедой и паста без растительного белка для особо раздражающих приверед
все подливают себе вина, водочки (меньше калорий) или чего-то безвредного для печени, как прописал врач
она ждет одобрений, дескать, бросает вызов модному брюзжанию по поводу надвигающейся старости, но вместо этого встречает озадаченные улыбки и недоуменные вопросы: а как насчет обострения артрита, потери памяти и приливов горячего пота, сопровождающих менопаузу?
Амма проходит мимо юной уличной музыкантши
она одаривает девушку ободряющей улыбкой, которая отвечает тем же
она выуживает несколько монет и кладет их в раскрытый футляр от скрипки
