Дэви

Замечание: герои этого романа выдуманы отчасти — иными словами, они не родятся еще несколько сотен лет.

Посвящается всем из нас, включая Джуди.

Я — Дэви, который некогда был королем. Королем Дураков, для чего нужна мудрость.

Это случилось в 323 году, в Нуине, чья восточная граница — побережье огромного моря, в Былые Времена называемого Атлантическим, моря, которое ныне бороздит этот корабль, прокладывая свой путь через серые или золотые дни и безбрежные ночи. Это произошло на моей родине, в Мога, и я был всего лишь мальчишкой, заполучившим золотой горн и начавшим постигать азы музыки. Затем я провел несколько лет с Бродягами папаши Рамли в Катскиле, Леванноне, Бершере, Вейрманте, Коникуте и Нижних Землях — годы моего взросления, с симпатичными девчонками и хорошими друзьями, когда всегда было достаточно работы. А потом, расставшись с Бродягами, я оказался уже почти мужчиной — ведь иначе женщина, которую я там встретил, моя кареглазая Ники, с остроконечными, точно у эльфа, ушками, никогда бы не обратила на меня внимания.

Я научился читать. По крайней мере, так это называлось там, в скоарской школе, но на самом деле я и понятия не имел ни о чтении, ни о письме до тех пор, пока не связался в Бродягами, пока мое невежество не вывело из терпения мамочку Лору Шо, и она не помогла мне сделать мои первые шаги по пути света. Теперь, когда мне двадцать восемь и я уже искушен в ереси и знаком с отрывками из литературы Былых Времен, я проклинаю законы, которые запрещают большинство книг Былых Времен или делают их доступными лишь для священников…

Сам не знаю, где я набрался такой наглости, чтобы попытаться написать книгу для вас, выдумав вас, поскольку между нами лежит океан и те века, когда вы, люди, не знали ничего о моей части круглого мира. Я просто убежден, что он круглый.

Думаю, мой язык должен больше напоминать стиль Былых Времен, чем речь или письменность настоящего. Те немногие книги, что появляются сейчас, варварски отпечатанные на паршивой бумаге — да и не заслуживающие, впрочем, лучшей, — являются творениями Церкви, произведениями невероятно мрачными: проповеди, притчи, нравоучительные истории. Действительно, в теперешней речи есть какая-то изюминка, но она доведена до той простоты, которая делает ее невыносимо скучной, — стоит лишь кому-нибудь, кроме священника, использовать слово, которое не понятно с ходу любому олуху, как взгляд тотчас же становится косым, подозрительным, а пальцы ищут камень — излюбленное оружие глупцов, желающих потягаться с мудростью. И, наконец, английский Былых Времен — единственный язык, который может связывать меня с вами, теми, кто, возможно, существует и однажды прочтет эту книгу.

Мы — свободные мужчины и женщины на борту этого судна, не обремененные грузом драгоценной невежественности. В стране, которая изгнала нас, кичатся свободой вероисповедания, свободой, которая на деле означает лишь возможность выбирать небольшие отклонения в рамках поддерживаемой большинством религии. Истинные еретики не нужны, хотя в последнем столетии Былых Времен их не преследовали так, как сейчас, поскольку от главенствующей на этом континенте религии осталось лишь бледное подобие ее прежней адской славы. Святая Мурканская Церковь и несколько безобидных шарлатанских сект, которым она позволяет существовать, по всей очевидности, были неизвестны в Былые Времена, но насколько можно судить на таком расстоянии, христианство в Америке двадцатого века — или как там его называли? — вряд ли могло испугать даже ребенка. На нашей шхуне существует свобода от религии, и при написании этой книги она мне понадобится. Если эта мысль оскорбляет ваши чувства, внемлите моему предупреждению и откройте какую-нибудь другую книгу. Наша шхуна, наша «Утренняя Звезда», сделанная по чертежам Былых Времен, не похожа ни на одно современное судно, за исключением ее экспериментальной предшественницы, «Ястреба». Но ту сожгли на причале четыре года назад, в 327 году, во время войны с пиратами с архипелага Код. Когда «Ястреб» строили, люди, наблюдавшие за установкой шпангоутов и видевшие, как ставят сосновые мачты, привезенные из северной провинции Нуина — Гемпшера, говорили, что он пойдет ко дну, едва коснется воды. Он мужественно проплавал многие месяцы, пока его не уничтожил пожар у Провинтаунского острова. В глубинах нашей памяти живет и сам корабль, и то место, где его обугленный остов лежит во тьме, давая приют осьминогам и огромным морским змеям. «Утренней Звезде» пророчили подобную же судьбу. Недоверчивые зрители видели, как ее спускают со стапелей на воду, как устанавливают мачту, как паруса наполняются ветром, и она совершает свой первый круг по Плимотскому заливу, точно истинная леди, прогуливающаяся по лужайке. Они говорили, что первый же порыв ветра неминуемо опрокинет ее. Что ж, нам пришлось пережить не один шторм, с тех пор как мы начали свое путешествие в ту сторону, где встает солнце.

Земля круглая. Но я вовсе не думаю, что вы ходите вверх тормашками, а ваши головы болтаются ниже плеч. Если это правда, то я зря трачу время, ибо для того, чтобы понять книгу, которую я намерен написать, потребуется голова, крепко на плечах сидящая и к тому же часто используемая.