День славы к нам идет

УТРО В ДОМЕ СТОЛЯРА ЛЕВАССЕРА

Небольшое семейство гражданина Симона Левассера, столяра-санкюлота[1], собиралось завтракать. Вернувшаяся с рынка жена его Франсуаза принесла из кухни салат, продолговатый хлебец, небольшой кусок холодной вареной говядины; сын Жан расставлял на столе фаянсовые чашки для чая. Окна и прикрывавшие их снаружи деревянные жалюзи были распахнуты, свет ясного июньского дня проникал в комнату, где было мало мебели: стол да несколько плетеных стульев, старый ореховый шкаф и корзина для белья в углу, а в простенке между окнами висело тусклое зеркало. Папаша Симон спустился по скрипучей лестнице из своей мастерской, а вслед за ним неслышно сошел вниз большой рыжий кот Капет, покрытый застрявшими в шерсти стружками, на которых он обычно лежал под верстаком. Капетом его назвали оттого, что он был толстый и важный, как король Людовик XVI, носивший такую фамилию…

— Где же Поль? — спросил Левассер.

— И в самом деле, где Поль? — повторила Франсуаза, пряча под белый чепчик выбившуюся прядь волос.

Малыш Поль играл во дворе, мощенном изрядно выщербленными от времени торцами, где у стены дома с отвалившейся штукатуркой и обнажившейся кирпичной кладкой стояло несколько бочек, валялись доски. В длинных, до щиколоток, штанишках он бегал по двору, размахивая деревянной саблей, которую сделал ему дядя Симон. За ним увивалась, визгливо лая, белая собачонка.

Жан привел Поля за руку, и вся семья села завтракать. Мама Франсуаза налила в чашки дымящийся чай, плеснув в него молока из кувшина. Кофе Левассеры давно уже не пили: цена на него, так же как и на сахар, сильно поднялась.

— Знаете ли вы, — сказал столяр, набивая табаком трубку, — завтра ровно год, как пытался сбежать король? Я вспомнил, когда проснулся… А тебе, жена, видать, и в голову не пришло?

— Экая важность! — ворчливо произнесла Франсуаза. — Только мне об этом думать! У меня забот хватает…

— А я вспомнил, — продолжал невозмутимо. Симон, закуривая трубку. — Ровно год. Да… Утром камердинер раздвигает занавески и видит — постель короля пуста!.. Капет уехал! Сбежал… Вместе с Антуанеттой, детьми и сестрой.

— Это все Австриячка подстроила.

— Какая разница кто подстроил? Они действуют сообща. Но как все обрадовались, вздохнули свободно, когда узнали, что король арестован в Варение.

— Говорили, он задержался в одном местечке под Варенном, чтобы отведать свинячих ножек — их там отлично готовят. А если бы не задержался, его не схватили бы…

— Выходит, король попался из-за свинячих ножек!..

— Да, — кивнула жена столяра, — толстяк любит поесть. Это его и подвело…

— Король переоделся лакеем, был в сером сюртуке, но в местечке Сен-Менегу его узнал сын начальника почты Друэ, бывший драгун. И пока Людовик расправлялся в харчевне с этими свинячими ножками, Друз поскакал во весь опор напрямик через лес в соседний Варенн, чтобы предупредить граждан. И беглецов стали там поджидать. Птички попались в силки. Вот как было дело, дорогая женушка…

По улице зацокали копыта, и донесся стук колес экипажа. И разом все смолкло. Жан и Поль бросились к окну. Перед их домом остановилась карета. Такой изящный экипаж увидишь на узких и грязных улицах Сент-Антуанского предместья не часто. Дверца открылась, и из кареты вышла, словно выпорхнула, молодая женщина в белом платье. Ее пышные волосы золотились на солнце.

— Мама! Мама! — закричал Поль.

— Поль! Друзья мои…

Женщина исчезла в подворотне, которая вела во двор. Это была Мадлен Флери, сестра Симона Левассера. Она играла на сцене, была постоянно занята и не могла воспитывать сына, поэтому мальчик жил в семье ее брата.

Актриса стремительно вошла в комнату. Она подхватила Поля, подняла, прижала к себе, целуя в тугие розовые щеки, в русые кудри.

— Как я рада, что наконец выбралась к вам! — сказала Мадлен, опуская сына на пол. — Подвернулась эта карета. Она отвезет меня обратно. Вечером спектакль…

Мадемуазель Флери была так молода и так красива в своем легком платье из белой кисеи с кружевами, стянутом в талии черным бархатным пояском. Белокурые, с золотистым блеском волосы ее вились кольцами.

— Мама, наша Маркиза умеет стоять на задних лапах… — сказал Поль.

Маркиза — собачка, с которой мальчик не разлучался. Он играл с ней и пытался учить, дрессировать.

Франсуаза, в кофте и серой юбке из нанки, смотрела с восхищением на золовку.

— Какое у тебя чудесное платье! — осторожно притронулась она к невесомой полупрозрачной кисее. — Как хорошо, наверное, быть актрисой! Все любуются тобой и твоими нарядами…

— Ах, милая Франсуаза, это только так кажется. У меня нет ни минуты свободного времени. Мы, актеры, не принадлежим себе. Каждый день — спектакль: то комедия, то мелодрама, то водевиль… Репетиции… И эти поклонники, от них нет отбоя… Сегодня мне играть в новом спектакле — «Два охотника и молочница». Комедия с песенками… Я молочница, и я пою…

— У тебя прекрасный голос. Ну, ладно… Садись с нами завтракать.

Мадлен приняла приглашение, и разговор возобновился за столом.

— Вот что… Давайте отправим Поля в деревню к бабушке, — сказала актриса. — Пусть подышит свежим деревенским воздухом. Летом в городе невыносимо…