Хорошо смеется тот, кто смеется последним! — такова была первая запись в моем дневнике. Я записал ее спонтанно под воздействием эмоций, когда вернулся из школы после одного из самых отвратительных дней в своей жизни. Раньше я никогда не думал, что заведу дневник, и даже посмеивался над теми, кто делал это. Что же заставило меня впервые записать собственные мысли? Наверное, это произошло, потому что меня впервые в жизни по-настоящему задели.
В юности я был совсем другим — тихим скоромным мальчиком. Но это было обманчивое впечатление. Просто я никогда не рассказывал о своих мечтах и стремлениях, предпочитая держать их в тайне. И вот однажды, стоило мне раскрыть свое истинное «я», как меня подняли на смех. Хохотали абсолютно все, даже те, кого я считал своими друзьями. Тогда это сильно задело меня, и я дал себе слово, что любой ценой добьюсь своей цели и заставлю всех воспринимать меня всерьез.
Вот так и появилась моя первая запись в последствии послужившая прологом мемуаров. Но должен вас огорчить, уважаемый читатель, все, что вы прочтете в книге, вовсе не является литературной обработкой моего дневника! Нет! Я был чудовищно самонадеян, полагая, что моя отличная память поможет восстановить любой фрагмент жизни. Я оказался прав лишь отчасти. Несмотря на точность, я, к сожалению, не смог передать эмоциональную окраску, потому что писал много лет спустя, уже переосмыслив все по-иному. Должен покаяться перед вами. Я был не последователен в ведении дневника, который, уже, судя по названию, предполагает ежедневные записи. Однако мой настоящий дневник состоит всего лишь из нескольких записей разделенных между собой значительными промежутками времени. Так между первым и вторым отрывком прошло почти семь лет. Единственное что связывает их — это эмоциональный фон. Все они сделаны в состоянии возбуждения, когда происходило нечто, что заставило меня испытывать эйфорию, радость или наоборот отчаянье и страх. Боюсь, поводы, по которым я делал записи, покажутся вам непонятными или даже смешными. Но то была другая эпоха с другими идеалами, подчас ложными, и странными дневниками, один из которых пытался вести ваш покорный слуга. Только не судите меня строго. Уже тогда я старался проявить «литературный талант» и написать героическую повесть о «своих подвигах», чтобы потом мои однокашники лопнули от зависти. Однако творческого порыва хватало ненадолго, и запись обрывалась на полуслове, едва лишь утихали эмоции. Теперь глядя с высоты прожитых лет, я бы назвал их не иначе как «записки восторженного идиота»…
— Барабан, какой из тебя вояка!? Да ты даже на барабанщика не тянешь! — В ушах, казалось, до сих пор звенели голоса одноклассников, осмеявших меня шесть лет назад, когда я заявил, что буду поступать в Военно-Космическую Академию.
Тощий, нескладный — я всегда был объектом насмешек. Поэтому мое неожиданное заявление вызвало в классе волну смеха. Никто из одноклассников не мог тогда предположить, что этот «маменькин сынок» добьется своей цели. Но даже я в самых смелых фантазиях не мог предположить, что на меня возложат секретную миссию, от результата которой мог зависеть исход всей войны. Той самой войны ставшей смыслом жизни целого поколения и не прекращавшейся вот уже восемнадцать лет. Посмотрим, что скажут мои бывшие однокашники, когда узнают о подвигах Дани Барабанова! Впрочем, тут я забегаю вперед. Даже если все пойдет по плану, результаты операции станут известны общественности лишь годы спустя.
— Отлично, поехали! — произнес я, когда расчет прыжка был завершен.
Сверкнув белыми молниями в чернильной пустоте космоса, корабли испарились, чтобы мгновение спустя возникнуть в окрестностях вражеского мира.
— Есть!
— Да, все в норме!
— Орбита пять сто.
Пять тысяч километров — это совсем мало. Наверняка, мы вот-вот войдем в зону действия планетарной обороны чужаков — вот тогда-то все и решиться, прикинул я.
Не прошло и полминуты, как мое предположение сбылось.
— Нас засекли! — Раздался тревожный голос командира корабля.
— Второй уходи! У тебя на хвосте чужак!
Второй попытался уклониться от удара, но враг уже твердо держал его на прицеле. Последовало несколько выстрелов, и корабль вспыхнул.
— Мы горим… Я постараюсь… Нет! — успел прокричать пилот второго «десанта», прежде чем космос заполнился огненным шаром, на месте которого еще мгновение назад был корабль.
— «Центральная», это «нулевой», у нас потери. Второй уничтожен, — доложил я, пытаясь унять дрожь в голосе.
— Фактор внезапности по-прежнему на нашей стороне. Будем продолжать!
— Вас понял, — ответил я, с трудом взяв себя в руки.
Благополучно ускользнув от преследователя, наш корабль приближался к планете. Оставалось лишь молиться, чтобы нам в отличие от второго «десанта» повезло…
