Называться человеком легко, быть человеком трудно.
Народная пословица
Девочку обидел на улице мальчишка. Она заплакала и побежала домой.
— Мама! Хочу скорее быть взрослой.
— Почему, Мариночка?
— Чтобы меня никто не обижал.
— А сама обижать никого не будешь?
— Нет, нет, что ты! Хочу, чтобы всегда по-справедливому.
— Как же это, Мариночка?
— Ну, как-как? Очень просто. Не понимаешь?
Ничего не ответила ей на это мама, но подумала: «А так ли уж это просто?»
… И я тоже хочу спросить у вас, ребята: «Так ли это просто: чтобы всегда по справедливости?»
А давайте — поговорим.
И, может быть, даже поспорим?…
Мишин дядя — моряк дальнего плавания. Письма от него приходили из многих портов мира. На конвертах разные марки: индийские, африканские, даже австралийские «кенгуру».
Можете себе представить, с каким нетерпением Миша ждал дядю Борю.
Он явился неожиданно под вечер — высокий, плечистый, в нарядной морской форме. Остановился перед калиткой, поставил у ног чемодан и на всю улицу громыхнул басом:
— Где тут живет великий путешественник Михаил Громов?
Миша мгновенно вылетел из дома и очутился в сильных дядиных руках. Колючая щека, смеющиеся серые глаза — такие же, как у мамы. Выбежала и мама, за ней папа. Посыпались радостные восклицания. Взрослые оттеснили Мишу, стали обниматься.
Едва переступив порог, дядя раскрыл чемодан и вытащил подарки: маме какую-то особенную кофточку (она даже ахнула от радости), папе трубку с собачьей головой, а Мише диковинную раковину, зуб крокодила и головной убор индейского вождя из разноцветных перьев. Но Миша отложил в сторону и зуб крокодила, и раковину с волнистыми краями, и это индейское украшение — что он, маленький, что ли, нацеплять его на себя! — и заканючил:
— Рассказывай!
Мама тоже сказала дяде:
— Не томи его, столько ждал твоих заморских новостей.
— Что же тебя интересует?
— Все! — И Миша вмиг выпалил, видел ли дядя обезьян прямо в джунглях на берегу Африки? Сидел ли на рифах их корабль? Попадали ли они в тайфун? Гналась ли за ними когда-нибудь в море акула? Ел ли он хоть раз сердце кита?
Дядя засмеялся: «Программка у тебя!» Но пока мама накрывала на стол, ответил на все вопросы да впридачу еще на многие другие.
Наконец мама сказала:
— Хватит на сегодня.
— Дай теперь нам поговорить, — добавил папа.
Они начали разговаривать о неинтересном. А Миша сидел за столом и ждал, когда сможет задать новые вопросы. Да не дождался. Мама сказала: «Пора спать».
— Да ну, — воспротивился Миша. Но папа строго повел бровью: «Иди!»
— Завтра поговорим, — пообещал дядя. Конечно, чуть свет Миша был около дяди.
— А в открытом море с чужими кораблями вы встречались? — задал он первый из приготовленных вопросов.
— Как же! — ответил дядя, фыркая под краном. — Был такой случай… — И, уже вытираясь, он рассказал, как однажды ночью они увидели в море горящий английский корабль. Советские моряки подплыли к нему и спасли всех английских моряков.
— И ты спасал?
Дядя не успел ответить — пришли его бывшие школьные друзья. Они явились шумной гурьбой, крича с улицы: «Да здравствует моряк Борька Завьялов!»
— А вы-то сами хоть раз «SOS» кричали? — попытался Миша еще обратить на себя дядино внимание.
Но дядя отмахнулся, идя навстречу гостям: «Потом, потом».
— Оставь дядю в покое, — сказала мама уже в сердцах. — Так и ходишь по пятам, надоел!
— А что он не рассказывает!
— Да как не рассказывает? Вчера весь вечер, сегодня…
— Где же весь вечер? И что — сегодня? Сегодня-то только началось.
— Хорошо, хорошо, говорю — дядю оставь!
Вот вечно у взрослых так: обидят несправедливо, а попробуй докажи!
Дядя стал куда-то собираться с друзьями.
— И я с ними хочу, — сказал Миша.
— Не придумывай, — оборвала мама. — Нечего тебе делать со взрослыми.
— Потерпи, путешественник, — сказал и дядя. Он вышел из соседней комнаты наутюженный, побритый, наодеколоненный. — У нас с тобой все впереди.
— Впереди, впереди, — передразнил Миша недовольным тоном.
И послышался мамин окрик:
— Как разговариваешь?
Но Миша уже не в силах был остановиться:
— Вот и разговариваю. В письмах-то он что обещал? Рассказывать. А теперь?
— Замолчи, в конце концов! — крикнула мама.
— Ну и ладно, и ладно! И ты тоже… И все вы! — Миша выскочил из дома. Он прошмыгнул мимо изумленного дяди и онемевших его друзей, стоящих во дворе. Юркнув под ветки груши, он пробежал вдоль малинника в дальний конец сада и вскарабкался на сараюшку. Здесь была дырка на сеновал. Миша кинулся в сено.
Сквозь щелястую крышу просачивались тонкие лучи солнца. В их золотистых нитях прыгали пылинки. И сердце у Миши прыгало. И стучало так, что было слышно, наверное, на улице. А перед глазами стояла картина: покачивая сокрушенно головой, мама жалуется дяде на непутевого сына — стал такой грубый, такой невозможный, совсем отбился от рук. Она часто жалуется теперь на Мишу родным, соседям, даже учительнице в школе.
А нет, чтоб рассудить по справедливости. Ведь как он ждал дядю с его рассказами! Как ждал! И не разноцветные перья ему нужны. Не зубы крокодиловы. Вот убежит он сам в какой-нибудь морской порт, проберется на корабль и спрячется в трюме. А корабль выйдет в открытое море, и моряки уже не высадят беглеца на берег, когда обнаружат его. И никто там не будет его ругать, а будут только по-флотски похлопывать по плечу да нахваливать: «Молодец, наш товарищ юнга Михаил Громов!»
