Четыре рассказа

Четыре рассказа

Авторы:

Жанр: Современная проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 38 страниц. У нас нет данных о годе издания книги.

«Всегда ощущалось подспудно, что у Пелевина должен быть двойник-реалист — кто-то из ровесников, кто с той же беспощадностью увидит не только голый скелет нашего нового мира, но и его плоть. Теперь у нас есть Кузьменков. На самом деле он есть у нас давно, но заметили его недавно. Это, конечно, неутешительный факт — видимо, в стране стало так плохо, что это наконец дошло до массового читателя; во всяком случае, сегодня мироощущение большинства совпадает с кузьменковским. Но это мироощущение все-таки лучше сладкой слепоты, сонного причмокиванья на краю бездны. За кузьменковской чернотой видна надежда — последняя, но тем более сильная. Кроме таких, как он, надеяться почти не на кого.»

(Дмитрий Быков: «Братское чувство», GZT.ru, сентябрь 2009).

Читать онлайн Четыре рассказа


1983, или Дурдом

Автобус двадцать первого маршрута приходил на Шанхай трижды в день, собирая редких пассажиров с единственной улицы поселка. Левый ее край упирался во вдавленный пустырь, похожий на неглубокую тарелку. Вокруг него рассыпались времянки, которые горисполком божился снести каждую пятилетку, а центр был обнесен железной решетчатой оградой. За ней стояли шлакоблочные корпуса психиатрического диспансера. Конечная остановка автобуса была в полусотне метров от больничных ворот.

Шанхайские представляли себе дурдомовскую жизнь лишь понаслышке, но те, кто шел на остановку из-за забора, большей частью знали, как оно бывает у дураков.

У дураков были голоса, которые нашептывают им гадости или, наоборот, комплименты; и свои уникальные теории, способные перевернуть весь мир; и страх, и тоска, и непонятная ноющая тяжесть на сердце, когда нет другого выхода, кроме как раздавить найденный аптечный пузырек и надрезать осколком предплечье, пусть немного боли, но зато потом — ничего, блаженное ничего; и совсем другое, когда все так легко, и ты всех любишь, и это взаимно, и так много хороших мыслей; и глухие, неясные намеки в разговорах вокруг, и по радио, и в газете; и стелазин, и галоперидол, от которых все тело костенеет, отказываясь подчиняться, и их не выплюнуть, потому что сестры каждый раз заглядывают в рот; и трудотерапия — оплетки для рулей и мыльницы с присосками; и аминазиновые инъекции; и крик привязанного в соседней палате. Вот как было у дураков, и этим жили восемь отделений больницы, разместившейся в четырех двухэтажных корпусах.

Наблюдалка во втором мужском была начисто лишена дверей. Мимо пустого проема то и дело сновал Саша Быков. Он день-деньской мерил шагами коридор, бормоча себе под нос: «Пло-пло-пло-плохо, плохо мне...». Время от времени Саша вынимал руки из карманов, плевал на ладони и принимался приглаживать остатки жидких волос на висках. Еще одного ходока все отчего-то звали лишь по фамилии — Трубников. Бывший штурман гражданской авиации тоже бродил по коридору с монотонностью метронома и клянчил у персонала градусник. Получив очередной отказ, он принимался измерять температуру своим фирменным способом, прикладывая руку то ко лбу, то к стене. В доску заколебали, говорил Виталя с тяжелым вздохом. То же самое он повторял полушепотом, когда в наблюдалку заглядывали сестры: в доску заколебали.

И в самом деле, публика в наблюдалке подобралась тихая, и в особом контроле никто не нуждался. Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков, вспоминал Андрей. Виталя, тот беспробудно квасил три дня, а на четвертый по полу квартиры забегали облезлые крысы с мерзкими голыми хвостами, то и дело норовя цапнуть за ноги. Виталя, перепрыгивая через долбаных грызунов, кое-как выбрался на улицу, но тут к нему привязалась противная черная собака. Он принялся швырять в кабыздоха палки и камни, а поскольку дело было возле ментуры, его повязали, не отходя от кассы. Поганая псина потом еще несколько дней приходила выть под окнами палаты. Корсаков, резюмировала сестра. Рузиль при ее приближении брался за спинку кровати: женщины были отрицательно заряженные существа, и рядом с ними следовало заземлиться, чтобы не нарушать обмен тонких энергий. Если под руками не оказывалось металла, он сплетал пальцы в сложную мудру: это тоже помогало, но хуже. А благотворнее всего на процессы энергообмена влияла, конечно же, прана, ее легко можно было выделить из пищи — скажем, поболтав ложкой в супе, чтобы по поверхности пошли пузыри. Блейлер, качала головой сестра. В дальнем углу, подтянув желтые костлявые колени к щетинистому подбородку, лежал на кровати голый безымянный бомж, которого недели две назад подобрали в беспамятстве на городской свалке. Трое пациентов наблюдалки старались держаться от него подальше: испражнялся он, не поднимаясь с постели, ночью сам с собой вслух обсуждал дневные впечатления, и Виталя как-то раз не выдержал и швырнул в него тапком. Альцгеймер, вздыхала сестра, и было похоже, что светила психиатрии сами тронулись умом и сидят где-то рядом.

Про Андрея она пока ничего не говорила. Сам про себя он тоже знал немного: в сопроводиловке, с которой его направили сюда из первой горбольницы, он подсмотрел шифрованную цифирь «295.54?» И только-то.

Вышло вот как: он лежал на диване, уткнувшись лицом в подушку. Короткое пунктирное полузабытье не помогло. Голова была деревянная и угловатая: как ни поверни, — все угол, волосы на лбу и под мышками слиплись от пота, рот был полон блевотной горечи. Ненавижу, твердил он невесть кому, кусая пальцы. В уши лезло навязчивое поппури заезженных мотивов ниоткуда. Хуже всего был уличный фонарь: его мертвый металлический свет, едва поднимешь голову, резал глаза и не оставлял никакой надежды. Но надо было поднять. Андрей глянул на фонарь, потом на циферблат электронных часов над входом заводоуправления. Они показывали 28:32, сломались, должно быть. Он встал и пошел в ванную, полюбовался на себя в зеркале. Так себе видуха. Впрочем, это уже не имело значения. Смерть стояла рядом с толчком, скалила кариозные зубы, от нее разило прелыми кладбищенскими цветами, но жить хотелось еще меньше, чем умирать. Он разобрал станок, вынул оттуда лезвие «Матадор» и полоснул по руке чуть ниже локтя. Бритва пропорола кожу, но вена пружинила и ускользала от затупившейся нержавейки. Он полоснул еще раз. Из порезов выступила кровяная роса. Захотелось слизнуть красные капли, вернуть бритву на место и улечься на диван, да скомканная подушка и бельмо фонаря за окном были невыносимы. Давай-ка снова да ладом, Сенека недоделанный. Он перетянул руку полотенцем и заработал кулаком, сжимая и разжимая пальцы. Вена ожила, набухла и запульсировала. Андрей, зацепив ее край лезвием, резко, с неожиданным остервенением рванул бритву на себя. Венозная кровь оказалась горячей и почти черной. Он уронил лезвие в раковину, развязал узел полотенца зубами и сунул руку под струю теплой воды, чтобы не было тромба. Вот так. Оставалось лишь сидеть и ждать. Если жизнь не удается тебе, если ядовитый червь точит твое сердце, то знай: удастся смерть, — однако Ницше, поганый сифилитик, сам не ведал, чего порол в прогрессивном параличе. Сосед за стеной, ублюдок в состоянии перманентного бодуна, очухавшись среди ночи, завел раздрызганную «Комету», и Пугачиха на весь подъезд взвыла: «Жизнь невозможно повернуть назад...». Мать, поднявшись с постели за нуждой, заглянула в совмещенные хрущевские удобства, охнула и побежала набирать «03», даром что сама врач. Андрей, перемотав руку полотенцем, сидел на краю ванны и материл сквозь зубы соседа с его похмельными заскоками, самого себя и мать с ее ночным недержанием.


С этой книгой читают
Мертвые собаки

В своём произведении автор исследует экономические, политические, религиозные и философские предпосылки, предшествующие Чернобыльской катастрофе и описывает самые суровые дни ликвидации её последствий. Автор утверждает, что именно взрыв на Чернобыльской АЭС потряс до основания некогда могучую империю и тем привёл к её разрушению. В романе описывается психология простых людей, которые ценою своих жизней отстояли жизнь на нашей планете. В своих исследованиях автору удалось заглянуть за границы жизни и разума, и он с присущим ему чувством юмора пишет о действительно ужаснейших вещах.


Чти веру свою

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Записки судебно-медицинского эксперта

В 2016 году исполняется 125 лет старейшей за Уралом кафедре судебной медицины с курсом токсикологической химии Сибирского государственного медицинского университета. Кафедра славна своей историей и достижениями, которые созидались ее сотрудниками. Одним из преподавателей кафедры в советский период ее истории был Юрий Николаевич Бунин, успешно совмещавший педагогическую деятельность с практической работой в Томском областном бюро судебно-медицинской экспертизы. Помимо педагогического таланта, у Юрия Николаевича, старейшего из ныне практикующих экспертов Томской области, раскрылся и талант литератора, благодаря которому все желающие могут прочитать в данной книге занимательные истории из экспертной практики.


Счастливы по-своему

Юля стремится вырваться на работу, ведь за девять месяцев ухода за младенцем она, как ей кажется, успела превратиться в колясочного кентавра о двух ногах и четырех колесах. Только как объявить о своем решении, если близкие считают, что важнее всего материнский долг? Отец семейства, Степан, вынужден работать риелтором, хотя его страсть — программирование. Но есть ли у него хоть малейший шанс выполнить работу к назначенному сроку, притом что жена все-таки взбунтовалась? Ведь растить ребенка не так просто, как ему казалось! А уж когда из Москвы возвращается Степин отец — успешный бизнесмен и по совместительству миллионер, — забот у молодого мужа лишь прибавляется…


Почерк

В книгу вошла малая проза М. Сегала, воплотившаяся в его фильме «Рассказы» и дополненная новыми сочинениями. В этом сборнике нет ни одного банального сюжета, каждый рассказ – откровение, способное изменить наше представление о жизни.


Рок-н-ролл мертв

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Ом Свасти
Автор: Андрей Дай

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Вторая книга
Автор: Андрей Дай

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Лев Яшин. Легендарный вратарь

В нашей стране нет человека, который бы не знал, кто такой Лев Яшин. Его имя вышло за рамки спорта. Он – легенда, навсегда вписанная в книгу памяти выдающихся людей Отечества. Слава Яшина летит над миром уже более полувека. Знаменитый французский форвард Жюст Фонтэн, лучший голеадор всех чемпионатов мира, сказал: «Нападающий, забивший хоть раз Яшину, может написать об этом на своей визитке, и этого будет достаточно, чтобы гордиться всю жизнь». Вспоминается шутка далекой эпохи начала холодной войны: «Лев британский нам не страшен, когда в воротах Лева Яшин», появившаяся перед историческим матчем с англичанами на чемпионате мира 1958 года.


Нужна ли России правда?

Владимир Владимирович Бортко — один из уважаемых и известных людей в современной России. Режиссер, сценарист, продюсер, он известен своими фильмами «Собачье сердце», «Афганский излом», «Бандитский Петербург», «Мастер и Маргарита», «Идиот», собравших большую зрительскую аудиторию и отмеченных многочисленными призами. Помимо деятельности в искусстве, В. В. Бортко занимается политической и общественной работой — он депутат Государственной Думы VI созыва от КПРФ, заместитель председателя комитета Госдумы по культуре.В своей книге Владимир Бортко рассказывает о том, кто и почему мешает развиваться России, кто не хочет возрождения в ней сильного государства, кто мешает развитию русской культуры.


Другие книги автора
Группа продленного дня

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.