1
Алексей Громов проснулся от равномерной нудной качки и, не открывая глаз, постепенно приходил в себя. Он лежал на жесткой матросской койке и всем телом, всем своим существом, всеми поджилками чувствовал неприятную монотонную болтанку. Казалось, что не волны, а жесткие, сильные, широкие ладони моря поднимали и опускали железный корпус корабля. Вверх и вниз, вверх и вниз… При подъеме вверх Алексею было относительно легко, даже вполне сносно, можно было терпеть, хотя раны давали о себе знать. Но когда корабль опускался вниз, то словно открывались разом все клапаны, как бы срывались повязки, присохшие к ране, и нарастающая боль колючими иглами пронизывала тело насквозь, терпение обрывалось, как обрывается чересчур туго натянутая струна, и из стиснутых губ Алексея невольно вырывался глухой протяжный стон…
С каждым последующим подъемом корабля на очередной волне вверх Громов постепенно приходил в себя. Он не спешил открыть глаза, веки, казалось, слиплись и стали непомерно тяжелыми, ресницы сцепились между собой, и разнять их не хватало силы, да и не было пока на то желания.
Он, не открывая глаз, лежал и усилием воли как бы пробивался сквозь густой и липкий туман, опутавший его, и постепенно сознание прояснялось и прояснялось, и он с радостным осознанием ощущал такое знакомое ему состояния возвращения из глухой темноты непонятного небытия в живую радость жизни. А с возвращением в живую действительность почувствовал и хлынувший потоком стремительный прилив освежающих и оздоровляющих сил, окрыляющих и вселяющих веру в самого себя, в свое закаленное и тренированное годами тело.
Так было с ним совсем недавно, в конце мая, в Москве, на первенстве Военно-морского флота СССР, когда в первом же раунде бурно начатого финального поединка он неожиданно зевнул и пропустил короткий прямой справа. Алексей до сих пор не может понять, как очутился на полу ринга? Но он помнит хорошо, как мгновенно все вокруг померкло, потухло, словно разом повсюду выключили свет, и он провалился в глухую темноту небытия. Боли от пропущенного удара Громов не ощущал, лишь само падение на настил ринга. Это ощущение Алексей запомнил на всю жизнь. Сухая жесткая прохладность брезента обожгла не просто спину, а все его нутро, острой иглой пронизала насквозь сознание, словно его ошпарили кипятком. Он — на полу! Он — первая перчатка Краснознаменного Черноморского флота очутился на полу ринга! В самой Москве, столице нашей Родины! И на него смотрят, на нем скрестились взоры тысячи глаз из в одно мгновение притихшего и онемевшего, переполненного зрителями и болельщиками зала, и только слышен четкий, словно удары колокола, голос судьи на ринге, начавшего отсчет быстротекущих секунд, под взмах руки: «Раз!.. Два!.. Три!..»
Громов в те короткие секунды беспомощного пребывания в лежачем состоянии враз ощутил со всей полнотою свое постыдное состояние и на какое-то мгновение растерялся. Но только лишь на мгновение.
«Нет! Нет! — закричал у него внутри властный призывный голос. — Еще не конец! Еще не все проиграно! Черноморцы не сдаются! Нас так просто не одолеть!»
И в следующие секунды кровь в его жилах забурлила, вскипела, словно откуда-то в его тело, во все его существо хлынул мощный поток оздоровляющих жизненных сил. При счете «три» Громов не поднялся, а буквально вскочил, словно у него в ногах появились мощные пружины и они подбросили его тело вверх.
Но судья на ринге продолжал отсчет: — Пять!.. Шесть!..
Алексей поднял руки в боевую позицию, давая понять судье, что он готов продолжать поединок, и шагнул навстречу сопернику, который по правилам бокса отошел в дальний нейтральный угол.
Раздались редкие одобрительные хлопки, но большинство зрителей разочарованно вздохнули — надо же, поднялся! — они ждали, что до конца счета черноморец не встанет.
А соперник у Громова был серьезный, не салага на ринге, а тоже первая перчатка своего Краснознаменного — знаменитого Балтийского флота, да к тому же еще и чемпион Военно-морского флота СССР прошлого, 1940 года, и он стоял, нагнув слегка стриженую голову, набычившись, только и ждал судейского разрешения, чтобы ринуться на Алексея и досрочно, в первом раунде, закончить свое победное торжество.
Бокс! — дал команду рефери и шагнул в сторону, давая соперникам пространство для поединка. Балтиец стремительно ринулся в атаку, нанося жесткие прямые удары с быстротой скорострельной пушки, убежденно надеясь, что ему удастся в одночасье сокрушить и задавить строптивого черноморца, лишь по счастливой случайности пробившегося в финал. Но не тут-то было! Алексей был уже другим. Совсем другим, словно его подменили. Он смело принял вызов и шагнул навстречу. Так штормовая волна обрушивается на прибрежный выступ скалы, надеясь ее разметать, сокрушить, но сама же разбивается на мелкие брызги и откатывается назад, ничего не поняв, чтобы с новой силой ринуться на скалу.
Поединок был трудным, минуты казались резиновыми и тянулись непомерно долго. Выстояв в первом раунде, Громов в последующих смог наверстать упущенное и к концу третьего уже был хозяином положения. Судьи единогласно по очкам присудили ему победу, а с нею и высокое звание чемпиона Военно-морского флота СССР.
