Вступление. 25 августа 1985 года
Сэм в нетерпении пританцовывает рядом с папой:
— Па, можно уже мне?! Ну па!
— Сэмми, одну минутку, — Артур перекладывает трубку телефона от левого уха к правому. — Да, милая, слушаю.
Артур Смит и его дочь Саманта всего полчаса как в бостонском аэропорту. Их самолёт до Огасты примерно через час, они решают выпить кофе, и в кафетерии их приглашают к телефону. Звонит Джейн Смит.
— Ты уже ждёшь? Что? Какое письмо?
Артур внимательно слушает взволнованный голос супруги. Потом спрашивает:
— Ты думаешь, что это правда? Что?.. — Артур отрывается от телефона и спрашивает официантку: — Простите, у вас есть факс?
— Да, сэр.
— Спасибо, — и Артур снова прикладывает трубку к уху. — Да, милая, есть. Хорошо. Подожди, тут Сэм готова мне руку оторвать.
Саманта узурпирует канал связи.
— Привет, ма! Мы уже скоро! Что?
Весёлое лицо её мгновенно становится серьёзным. Она поджимает губы и начинает медленно кивать. В это время официантка шёпотом спрашивает Артура:
— Прошу прощения, сэр, это не моё дело, но… Это ведь Саманта? Девочка, которая была в России?
— Да, — кивает Артур. — Это моя дочь.
Официантка протягивает ему руку и горячо пожимает.
— Сэр, это такая честь для нас. Она совсем уже взрослая, но лицо всё такое же. Мы очень за вас болели тогда, честно! Моя дочь с ума сойдёт, когда я ей расскажу, кого обслуживала!
— Спасибо, мэм, — улыбается Артур. — Сейчас Сэм положит трубку, и нам должен прийти факс…
— Тотчас вам его передам, сэр. Храни вас бог.
— И вас.
Саманта заканчивает разговор и возвращается за столик.
— Ты в порядке, Сэм? — спрашивает папа.
— Да, в полном.
— И что ты думаешь обо всём этом?
Сэм склоняется над столиком и таинственным шёпотом говорит:
— Кажется, наше путешествие продолжается.
Боре два с половиной года. К его трёхколёсному велосипеду недавно прикрепили звонок. Это для того, чтобы соседи по этажу успевали отойти в сторону, когда Боря мчится по коридору из кухни в свою комнату. Боря пока самый маленький в общежитии. Но скоро мама родит брата или сестру, и тогда Боря станет большим. Боре нравится ездить на велосипеде и звонить в звонок.
Мама выходит из комнаты в коридор.
— Боря, идём за хлебом!
Боря оглушительно трезвонит и мчится к маме. Но в середине коридора, рядом с кухней, он неожиданно сворачивает налево, к лестничной площадке.
— Боря, стой! — кричит мама.
Но уже поздно — Боря выруливает к крайней ступеньке и смотрит вниз. Интересно, что будет, если съехать по лестнице? Вверх точно не получится — он уже пробовал. И Боря смело нажимает маленькими пухлыми ножками на педали, как раз в тот момент, когда мама выбегает из коридора.
Велосипед сразу перестаёт слушаться Борю. Руль вырывается из рук, седло толкает под попу, и Боря кубарем катится вниз. Ему больно и страшно. Но реветь он начинает лишь окончательно скувыркнувшись по пролёту, когда велосипед пролетает мимо и стукается в стену.
Мама быстро спускается к Боре и испуганно его ощупывает, пока он самозабвенно ревёт. Из носа у Бори течёт кровь, на ноге ссадина, шортики запачкались, один сандалик остался на ступеньке. Но в целом Боря в порядке. Мама вздыхает и тащит сына обратно. В комнате она раздевает Борю, потом несёт его в бытовку и отмывает холодной водой. Боре это не нравится, но он уже не ревёт, потому что любит, когда мама держит его на руках.
Они возвращаются в комнату. В носу у Бори торчат ватные комочки, чтобы кровь не текла. Боря их не вытаскивает, он знает, что так лучше. И шумно дышит ртом. Мама надевает на него чистую рубашку, чистые шортики и носочки, и они идут в магазин.
Велосипед остаётся стоять на лестнице. Он наказан.
В хлебном магазине Боре нравится бывать больше всех прочих. В хлебном магазине просторно и светло. Там почти ничего нет, только длинный шкаф с наклонными полками, на которых лежат буханки белого и чёрного хлеба, батоны, и круглые булочки, которые называются как колбаса — докторскими. Вдоль шкафа тянется блестящая труба, на которой Боря постоянно висит, как обезьянка. Эта труба не даёт покупателям разбредаться по магазину и лезть без очереди к кассе, за которой сидит всегда сердитая тётенька в белом халате и белом поварском колпаке. Касса приятно потрескивает и позвякивает, на ней много кнопочек, но нажимать на них сердитая тётя не разрешает.
Пока мама покупает хлеб, Боря успевает покачаться на блестящей трубе, пробежаться по магазину туда-сюда, а когда ему становится скучно, он вдруг замечает, что огромная вилка на верёвочке, которой проверяют мягкость хлеба, висит себе без дела. Это непорядок. Такая замечательная вещь не может висеть просто так.
Боря подходит к полкам, берёт вилку в правую руку и деловито, помогая левой рукой, протыкает вилкой хлеб — и докторский, и белый, и чёрный, и батоны, и ромовые бабы, и плюшки с сахаром. Так проверять мягкость гораздо интересней.
— Боря, не смей! — кричит мама.
Сердитая тётя на кассе тоже что-то кричит, но Боря не обращает внимания.
Он занят.
Боря любит смотреть телевизор. Сначала одно показывают, потом сразу другое, потом ещё что-то, потом пора спать. Боре кажется, что он живёт в телевизоре. Вот они с мамой кашу едят, потом будто программу переключили — мама куда-то пропадает, а Боря с папой едет куда-то в тесной кабине грузового автомобиля. Потом Боря снова дома, смотрит телевизор, сидя у соседки на коленях, за окном темно, идёт дождь, и вдруг в комнату заходят мама с большим свёртком и папа с таким же свёртком. Щёлкает переключатель — и вот Боря возле нарядного дерева держит папу за руку, а к ним подходит какой-то дядя с бородой и мешком и даёт Боре разноцветный бумажный кулёк, а потом Боря вдруг снова в кабине грузовика, с папой, мамой, двумя орущими одеялами и ещё каким-то дяденькой за рулём, и вокруг темно, но вскоре они останавливаются, и Борю заносят в какой-то дом, где они будут жить.
