Изделие оказалось на удивление лёгким. Марк без посторонней помощи доволок контейнер до грузового люка, поставил на подъёмник и махнул водителю: поднимай, мол. И рывком запрыгнул в кузов. Снаружи фургон выглядел заслуженным ветераном, даже слоган «Еда всегда рядом, только позвони» чуть выцвел от солнца. На бампер нацепили какую-то побрякушку из тех, что вешают суеверные шоферюги, а поперёк заднего крыла красовалась надпись по грязи: «Помой меня!»
И хорошо, наверное, что ширма прячет внутренности фургона от любопытных взглядов. Иначе контраст стерильной, набитой странной машинерией испытательной камеры с обшарпанными боками грузовичка вызовет массу неудобных вопросов.
Богдан обернулся на шорох, устало махнул Марку:
— Разрешение получено?
— Да. Едем в Парк Славы.
— Ох ты… — Богдан от удивления даже присвистнул. — А мощности хватит?
* * *
Олеська с утра встала не с той ноги. Сама она называла такое состояние «наступила на ежа», но мне временами казалось, что она его не только раздавила, но освежевала, проглотила и сейчас примеривается, что бы ещё сгрызть. Мою шею, например…
— Почему вчера брюки в стиралку не закинул? Да ещё оставил на полу! А если Мышка найдёт и устроит там гнездо?
Спору нет, малая любит ковырять все вещи, до которых способна дотянуться, но я вчера припёрся едва не заполночь и раздевался уже в полусне, на автомате. Хорошо, что не развесил одежду на люстре. Или ещё где. А Мышка уже благостно спала в манеже, ей до моих джинсов — никакого интереса.
— Сегодня никому не звони даже!
— Но мы с парнями…
— Переживут твои друганы одно воскресенье без тебя. Мышка в четырёх стенах сидит целыми днями, поедем развеяться.
Понимай так: пока ты болтаешься неизвестно где, я тут с ребёнком пропадаю. Хочу праздника и развлечений — и вообще: мужик ты или так, чучело в штанах?
Что тут скажешь? Ворчит не ворчит, а своя, родная. Люблю её, а для Мышки так и вовсе готов в лепёшку расшибиться. Когда Олеся ушла в декрет, пришлось взять на себя больше работы. А как же — кредит за квартиру с нас никто не снимал. Госпомощь по второму ребёнку нам бы не помешала, но после тяжелейших первых родов, когда Мышка появилась вопреки всем прогнозам врачей, я боялся даже заговаривать об этом.
— Хорошо, твой верный оруженосец готов к путешествиям, благородная леди. Куда ты хочешь поехать?
— Я ещё не придумала.
Ну да — ты мужик, ты решай. А я ещё подумаю: соглашаться или покапризничать…
— Помнишь, вчера реклама была по «Прайм-ТВ»? Парк Славы открыли после реконструкции. Цветные фонтаны обещают, аттракционы и бесплатное мороженое.
— Да какая там реконструкция! Сначала одни идиоты три месяца жгут покрышки и гадят вокруг своего лагеря, а ещё один потом под расчистку выписывает половину городского бюджета!
Ого! Не знал, что моя жена интересуется политикой. Обычно, когда я включаю новости, она морщится, словно от зубной боли, и уходит в другую комнату. Особенно когда слышит красивые байки про нашего мэра. До декрета Олеська работала в городской администрации, так что на фамилию Головня у неё некоторая идиосинкразия.
— …а Мышке сейчас в самый раз мороженое! С её-то горлом.
Ага, поуговаривай меня, а я поломаюсь.
— Поехали, Лисичка. За город сейчас не резон выбираться — сама знаешь, что творится в пригородах. А в парке чисто, спокойно, кругом охрана в три кольца. Мэр же обещал, что больше никаких революций не допустит…
* * *
— …у тебя есть другие варианты? Иди на приём к Головне, он выслушает. Ему сейчас кровь из носу надо, чтобы никаких больше протестов. А то с площади Независимости по шапке настучат.
Богдан устало отмахнулся:
— Слушай, всё это вообще не наше дело. Экспериментальный аппарат, действие основного излучателя нестабильно, мы не сможем гарантировать даже самоподдерживающий эффект. Нужно ещё как минимум полгода испытаний.
— А мы чем занимаемся, дорогой мой? — Марк азартно настраивал верньеры, но графики активности плясали, то и дело уходя от нормали, так что приходилось всё начинать с начала. — Следующий этап вслед за испытательным стендом — эксперимент в полевых условиях. Мы же не атомную бомбу сделали, в конце концов. Невада и Семипалатинск нам не нужны, можно хоть на собственной кухне проверять.
— Но что с калибровкой? Мы ведь не знаем, сколько там будет людей, их эмоциональный рисунок, общий настрой, возбудимость и внушаемость каждого… Всё наспех, всё в последние минуты.
Марк загнал-таки график в нужный коридор и удовлетворённо откинулся на неудобном алюминиевом стульчике. Эйфория от хорошо сделанной работы, мандраж перед испытательным пуском, интерес к проекту, который в последние месяцы шёл с самого верха… Год назад лаборатория сидела на голодном пайке, а после «революции недовольных» он вообще думал уйти в патрульные или даже на подпольные IT-фермы. Там хоть деньги платили.
— Потому и наспех, Багдад, — большие дяди дают нам деньги, но хотят результат немедленно. Думаешь, просто так вчера полдня по всем каналам верещали про открытие парка? Рабочее поле для нас готово, начинаем. Или ты снова хочешь лабораторных мышей по клеткам распихивать?
* * *
Моисей наверняка не потратил столько усилий, чтобы убедить евреев двинуть через безводную пустыню, сколько я уговаривал Олеську на променад в парк. Мышка успела немного поспать, повопить, добраться до мамкиной груди и теперь приветливо гугукала, удовлетворённая, что видит нас обоих. Чтобы не испугать малую, мы старались не повышать голос, но попробуйте уговорить женщину шёпотом! Впрочем, дочка мне как раз и помогла: после кормления Олеся немного оттаяла, да и коляску я обещал везти сам. Для усиления эффекта я вспомнил студенческое прозвище жены, когда она покрасила хной кончики волос. Лисичка моя. И куда ей деваться, скажите на милость, если атака ведётся по всем правилам?
