Бидж Уилкокс стоял, прислонившись к стволу тополя, и, полузабавляясь, полусердясь, наблюдал за нервной суетой Френсиса Мэйсона. Худощавый, с волосами и бородой цвета тающего от чинука (Ветер, дующий временами с восточных склонов Скалистых гор.) снега, и крепкий, как вяленое бизонье мясо, Бидж был мрачным человеком. Покуривая свою короткую трубку, он все же не расслабился полностью: человек не может долго прожить на индейской территории, если позволит себе расслабиться и перестанет думать об опасности, а Бидж прожил здесь сорок лет.
Машинально он посмотрел назад, откуда они пришли, в сторону армейского форта, находившегося к северу, в двух днях пути. Опасность для предстоящей встречи может прийти оттуда, если майор догадается, что Мэйсон разыскивает шайенов. В прерии, однако, не было заметно никакого движения.
Опасность могла прийти также и с юга, где расположился лагерь шайенов, во всяком случае он находился там неделю назад. Ожидание в тополевых зарослях имело свое преимущество: можно было издали, не выдавая себя, заметить пыль в случае опасности.
Хотя Бидж и презирал Френсиса Мэйсона, который его нанял, он вынужден был признать, что этот чужак из Филадельфии — человек смелый и решительный. К тому же у него есть деньги, за услуги он расплачивается. Два года он повсюду разыскивает своего брата: на факториях, в армейских фортах, по всему фронтиру (Линия продвижения поселенцев США на Запад, на индейскую территорию.).
Френсис Мэйсон присел покурить, но, не выкурив и одной трубки, опять начал суетиться около подарков, разложенных на одеяле, передвигая и перекладывая карабины, красную материю, бусы и ножи, чтобы все выглядело как можно лучше.
— Как он сказал? Когда придет? — требовательно спросил Мэйсон.
— Он вообще не говорил, что придет, — проворчал Бидж. — Сказал, может, когда-нибудь кто-то и придет. Если он все же явится, — добавил Бидж, — то приведет с собой переводчика. Он не говорит по-английски, только на шайени и языке жестов.
— Но ведь вы говорите на языке шайенов, — возразил Мэйсон. — Зачем ему переводчик?
Бидж пожал плечами.
— Почему он должен мне доверять? Я белый.
— Как же он может быть моим братом Чарльзом? — настойчиво допытывался Мэйсон. — Чарльз был образованным человеком. Писал стихи. Мы издали книжку.
— Я никогда не обещал привести на эту встречу вашего брата, — напомнил ему Бидж. — Человек, с которым я говорил, — вождь шайенов.
«Еще немного, — подумал Бидж, — и я расскажу, каким он был, когда я впервые увидел его тридцать лет назад… А вождь шайенов с полудня колдует по ту сторону желтых холмов».
По тому, как вели себя птицы, Бидж знал, что там кто-то есть, а тонкая струйка дыма свидетельствовала о том, что костер был ритуальный. Приметы добрые. Если бы индеец думал скрываться, ничего заметить было бы невозможно.
— Вы сказали, — тихо проговорил Френсис Мэйсон, — что у него на щеке есть отметина — большое красное пятно, похожее на отпечаток руки. Сколько человек на свете может иметь подобное родимое пятно? «Только один, — подумал Бидж Уилкокс. — И белый человек с такой отметиной называл ее „Знак Каина“.
Вслух Бидж сказал:
— Индейцы раскрашивают себе лица. Вы это знаете. Красная рука — талисман этого вождя. Обычно индеец уходит в уединенное место за холмы, ничего не ест, или проходит через мучения на Священном Шесте (Религиозная церемония, практикуемая равнинными индейцами Северной Америки; состоит из церемониальных плясок и песнопений, сопровождаемых символическими обрядами. Обычно включает самоистязания.), и ему является видение, священный знак, талисман, его будущий покровитель… Я только сказал, что передам вашу просьбу шайену с красной отметиной на лице и пообещаю подарки, если он придет сюда поговорить с вами. Я это выполнил. Хотя мог потерять скальп, когда его воины встретили меня.
Вождь рискует собой, согласившись приехать так далеко без боевого отряда, — напомнил Бидж, — однако не позволил привести вас к шайенам. Он хочет оградить от опасности свой народ.
«Вот бы обрадовался майор, если б ему удалось захватить его здесь! — подумал Бидж, — Уже много лет солдаты пытались заставить вождя Священная Метка подписать договор, но он всегда присылал один ответ — стрелу с засохшей на ней кровью. Солдаты все еще продолжают разыскивать его, но теперь уж, конечно, не для переговоров».
Бидж снова прислонился к стволу дерева, приготовившись к ожиданию: тонкая струйка дыма за холмом исчезла. Солнце хорошо прогревало потерявшие гибкость суставы.
— Он бы не пришел, — продолжал Бидж, — не пообещай я ему карабины и патроны. Это для него главное. Лошади — это так, для престижа, а все остальные подарки — для красоты.
«Если не считать тех вещей, — подумал Бидж, — которые Мэйсон разложил на одеяле, заготовив их как ловушку. Может, ловушка и сработает. Кто знает…
Хитрый этот чужак из Филадельфии! Вехо, который плетет свои сети! Интересно, случайно это или нет, что «вехо» на языке шайенов значит и паук, и белый человек?»
Словно угадав мысли Биджа, «вехо» сказал:
— Я уже говорил, что заплачу тысячу долларов, если кто приведет моего брата.
