Сани с ватагой подвыпивших парней, распевавших какую-то народную песню, вынырнули из ущелья, поросшего густым буковым лесом, к озеру, и над тихой озерной водой, окруженной заснеженными горами, разнесся холодный звук колокольчика. Озеро уже стало замерзать от берегов, и посредине, отражая зимнее небо, темнел лишь небольшой круг воды, значительно убавившийся по сравнению с летом.
Возница в соломенных снегоступах и безрукавке на собачьем меху натянул вожжи и, покрикивая, погнал коня к причалу. Крытые сани, скрипя по снегу полозьями, наклонились, и из повозки раздался пронзительный женский визг.
В санях сидели трое пьяных парней и две девушки того же возраста, а также молодой мужчина и женщина, неизвестно зачем направлявшиеся в такое время к горному озеру, занесенному снегом. Вскрикнула одна из девушек. Когда сани наклонились набок, она съехала к плечу парня, и тот обнял ее.
Парни были из молодежного кружка поселка Хотару, расположенного на другом берегу озера, и ездили в городок, находившийся в долине, за театральным занавесом для новогоднего вечера. По дороге они зашли к знакомому, где и напились самогона. Сидя вокруг свертка с занавесом, они распевали во все горло песни и перекидывались шуточками, не обращая никакого внимания на незнакомых людей, приткнувшихся в углу повозки.
За два часа езды от городской станции мужчина с женщиной ни разу не заговорили, только изредка женщина спрашивала у мужчины, укутанного одеялом и лежавшего головой на ее коленях: «Ну как? Не холодно?» Мужчина иногда покашливал под одеялом. Это было легкое покашливание, но, закашлявшись, он долго не мог остановиться.
Заметив, что колокольчик умолк, женщина выглянула из-за полога и потрясла мужчину за плечо:
– Ото-сан! Озеро. Озеро Дзиппэки.
– Приехали? Наконец-то! – Мужчина приподнял голову, но, закашлявшись, снова уткнулся лицом в колени женщины. Она молча гладила его по спине.
Неподалеку от причала утопало в снегу несколько домов.
Нa крышах виднелись вывески сувенирных лавок, но окна были забиты досками, и присутствия людей не ощущалось. У причала, сколоченного из щербатых досок, среди рыбачьих лодок стоял небольшой туристский пароходик с облупившимися боками.
Когда сани приблизились к пристани, на палубе пароходика появился пожилой человек в мешковатом бушлате цвета хаки, сшитом, видимо, из армейского одеяла, какие привозили с собой демобилизованные солдаты.
Шла вторая послевоенная зима. Один из парней, ехавших в санях, был одет в короткий матросский бушлат, другой – в штаны от летнею комбинезона, а на шее одной из девушек красовался шарф из парашютного шелка. Возница был в солдатских обмотках.
Незнакомые спутники их сошли позже других – свертывали одеяло На женщине оказалось синее пальто, черные брюки и мужские резиновые сапоги. С плеча свешивалась полотняная санитарная сумка, в руках она держала большие узлы.
Мужчина, одетый во все армейское, кроме шапки из заячьего меха, расплатился с возницей. Он был бледен, с ввалившимися щеками, лет двадцати двух на вид. Женщина выглядела старше года на три-четыре, но щеки ее все еще были гладкими и тугими. Пока возница считал мелочь, женщина живыми черными глазами поглядывала на потную спину лошади.
Когда они поднялись на пароходик, капитан в мешковатом бушлате с удивлением поглядел на них и спросил:
– В Хотару едете? Мы никуда больше не заходим.
– Да, мы в Хотару. Возьмите нас, – сказала женщина.
Иллюминаторы были забиты досками, а на полу вместо татами[1]лежали рваные соломенные циновки. Молодые люди, бросив свернутый занавес, ушли куда-то, женщина так же, как и в санях, соорудила в углу каюты постель из одеяла, и мужчина лег. Она хотела закрыть дверь, но двери не оказалось. Женщина укутала мужчину своим одеялом, села, притулившись к стене, и положила голову мужчины к себе на колени.
Пароходик, мелко содрогаясь, отчалил от пристани. Из открытого дверного проема резко потянуло холодным ветром Женщина подняла воротник пальто и опустила голову. Вошел капитан с хибати[2] в руках. Она была сделана из пустой консервной банки с отдушиной.
– Подумал, пассажирам холодно будет…
Женщина, удивившись, поблагодарила.
– Ото-сан! Хибати принесли. Не погреешь руки? – спросила она.
Мужчина выглянул из-под одеяла, сказал капитану: «Спасибо за внимание» – и снова лег. Видно, ему было трудно даже протянуть руки к огню. Капитан достал американские сигареты и прикурил через отдушину хибати.
– Только такие… Не закурите?
Мужчина хотел было что-то сказать, но закашлялся, и женщина ответила вместо него:
– Не курит он.
– Тут один офицер из оккупационных войск, любитель поохотиться, осенью часто на джипе приезжал, – пояснил капитан. – Только демобилизовались? – заговорил он с мужчиной, лежавшим с закрытыми глазами.
– Да, – ответил мужчина, смущенно улыбнувшись.
– В каких частях служили?
Мужчина назвал пехотный полк, располагавшийся в городе неподалеку от тех мест. Капитан удивился. «Сын друга детства, служивший в том же полку и проживавший теперь в здешнем городке, давно уже демобилизовался, вскоре после окончания войны», – подумал он.
– Что-то вы сильно задержались.
