Сомерсет, 1822 год
– Эта девица совсем не похожа на тех шлюх, с которыми мне доводилось иметь дело, – внезапно ворвался в сознание Грейс хриплый мужской голос с сильным йоркширским акцентом. Каждое слово незнакомца пульсировало болью в ее голове.
Где она? Если дома, на ферме в Райпоне, то почему у нее так жутко болит желудок? Почему она не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой? От внезапно накатившего на нее страха Грейс начало знобить. Замер уже готовый вырваться из горла стон.
«Вспоминай, Грейс, вспоминай».
Но как только она предприняла попытку вспомнить, что же с ней все-таки произошло, перед Грейс мгновенно возникла черная глухая стена.
– Не сомневайся, она самая настоящая шлюха! – послышался голос другого мужчины. – Что ей, по-твоему, делать в доках, если она не шлюха? Ты разве не слышал, что она спрашивала, как пройти к «Петуху и короне»? Собиралась немножко подзаработать.
Шлюха? О ком это они говорят? О ней? Грейс силилась понять, о чем разговаривали эти мужчины, но разрозненные мысли в ее голове все никак не приобретали определенной формы. Как можно было спутать ее, всеми уважаемую Грейс Паджет, с женщиной, которая торгует своим телом на улице?
Грейс хотелось немедленно сказать что-нибудь этим незнакомцам, но она благоразумно решила промолчать. Инстинкт подсказывал ей, что протестовать сейчас не время. Пусть лучше эти люди думают, что она все еще без сознания. Грейс не стала открывать глаза, лишь слегка поморщилась, пытаясь притерпеться к острой боли в висках и затылке.
Постепенно она начала возвращаться к реальности и обнаружила, что лежит на спине на каком-то столе. Ее щиколотки и запястья были перехвачены веревками и жестко закреплены. Поперек груди тянулся широкий жгут, мешавший дышать. Хотя ее веки по-прежнему были опущены, Грейс поняла, что ночь еще не настала. Комнату заливал тусклый дневной свет.
Неожиданно Грейс почувствовала, что жгут слишком сильно давит на грудь. Еще мгновение, и она просто задохнется. Внезапно ее охватила паника, лоб покрылся холодным потом. Хотя в комнате было тепло, Грейс снова зазнобило.
Но несмотря на это, она не издала ни звука и не пошевелилась.
И вдруг она вспомнила, как кто-то прикасался к ее телу, и это было больно. Она сопротивлялась. К горлу Грейс подкатил ком, ее затошнило, голова стала кружиться еще сильнее. Страх завладел всем ее существом, и она была сейчас не в силах справиться с ним.
Постепенно внезапная паника начала стихать, и Грейс заставила себя дышать спокойно. Где же все-таки она находилась? Не имея возможности оглядеться по сторонам, она могла только прислушиваться к звукам. По всей видимости, дороги поблизости не было – никакого цокота копыт, стука колес, криков извозчиков. Удивительная тишина! Значит, она где-то за городом. В воздухе стоял запах немытых мужских тел, смешанный с тяжелым сладковатым ароматом распустившихся цветов.
Тот мужчина, который говорил первым, кашлянул и с сомнением в голосе проговорил:
– Но если проститутка хочет заработать, то не станет одеваться во все черное. Она только отпугнет этим клиентов. И еще у нее на пальце обручальное кольцо.
Второй незнакомец насмешливо хохотнул:
– Она, может, только начинающая, малыш Файли. Может, это кольцо она надела специально, чтобы изобразить из себя порядочную. Господам из «Петуха и короны» такие больше нравятся. Лорд Джон сказал, что предпочитает свеженьких и чистеньких шлюх. А старые и потасканные никому не требуются. Вот так-то, парень.
От ужаса у Грейс волосы на голове встали дыбом. Она была леди, хотя ее одежда и выглядела слегка потрепанной, а на ботинках протерлись подошвы. Люди всегда обращались с ней уважительно. А мужчинам и в голову не приходило завести с ней интрижку и тут же затащить в кусты.
Если эти негодяи увезли ее куда-то, то, значит, добром дело не кончится.
А что, если они уже изнасиловали ее, пока она была без сознания?
Господи, только не это! Она не переживет такого кошмара…
Нет, кажется, ничего ужасного пока не случилось. Ее платье было по-прежнему на ней, и нижнее белье тоже в порядке.
Но что будет дальше? Перед мысленным взором Грейс мгновенно возникла страшная картина – эти два незнакомца, что стояли сейчас около нее, снова и снова насилуют ее. Желчь и желудочный сок поднялись по пищеводу в рот. Тошнота сделалась почти непереносимой. Но даже и теперь Грейс смогла сдержать себя, не закричала, не стала выдираться из своих оков.
Когда они набросились на нее в Бристоле, она сопротивлялась, пыталась вырваться и убежать. Но, разумеется, ей было не под силу справиться с двумя крепкими мужчинами.
Да, теперь она вспомнила, что с ней произошло…
Чтобы спасти ее от нужды и лишений, кузен Вир предложил ей переселиться к нему в дом, но по какой-то неизвестной причине не встретил в условленном месте, до которого она добралась на почтовой карете. Прождав своего родственника несколько часов, Грейс уже собралась подыскать для себя какую-нибудь дешевую гостиницу, где могла бы заночевать, и тут наткнулась на этих двух дьяволов.
Монкс и Файли.
Они имели наглость назвать ей свои имена.
Теперь Грейс вспомнила, как, разыскивая гостиницу, она заблудилась в доках. Стало совсем темно, и она даже обрадовалась, увидев двух мужчин. А когда Грейс услышала, что один из них говорил с йоркширским акцентом, то сразу почувствовала к ним доверие. Ведь она сама была родом из Йоркшира. Не опасаясь ничего плохого, Грейс сразу подошла к двум незнакомцам и попросила их проводить ее до ближайшей гостиницы. Она боялась, что до утра не выберется из этого лабиринта.
