— Бобер, я Лиса. Бобер, я Лиса. Что нового? Конец связи.
— Лиса, я Бобер. Ничего, кроме потрясной киски, загорает на солнышке. Выглядит одинокой и озабоченной. Конец связи.
— Бобер, я Лиса. Не отвлекайся от работы, Жако.
— Лиса, я Бобер. Прошу прощения, шеф. Конец связи.
— Лиса, я Леопард. У меня подозрение насчет черного «пежо-402», который двигается на север вдоль Рут де Лак. Я его заметил в зеркале заднего обзора и готов поклясться, что он тут проехал дважды. Кружит.
— Лиса, я Ящерица. Леопард что-то не то увидел. Не черный, а серый. И номер у него на бордовой таблице. Господи, ну и жарища. Пойду пройдусь. Морис меня сменит через пять минут. Конец.
— Ящерица, я Лиса. О'кей, только держись подальше от женщин. Осталось всего четыре часа. Вы, ребята, должны радоваться, что у вас такое теплое местечко.
Человек в машине, Лиса, передал микрофон сидящему рядом молодому сотруднику и, достав большой и несвежий носовой платок, утер лоб. Он обливался потом на жарком июльском солнце, прилипал к сиденью, ему хотелось пить. «Патрон слишком много значения придает этим случайным вылазкам, — с раздражением думал он. — Шестнадцать человек на восьми машинах тратят все воскресенье — чего ради? Один шанс на миллион. Жена сердится…»
— Никишева тоже так поймали, шеф?
— Черт, да это два года назад было, а патрон с тех пор прямо свихнулся на своей «системе». Но дважды такого не случается. В этой игре — никогда. Везет только раз в жизни…
Радио щелкнуло:
— Лиса, я Бизон. Лиса, я Бизон. Господа, никто из вас не возражает, если я пойду отолью? Никакого изыска, сами понимаете, просто небольшое и быстрое облегчение.
— Лиса — Бизону. Не трать эфирное время на дурацкую болтовню. Найди подходящее дерево и давай. Конец связи.
— Бизон — Лисе. Найди дерево… О Господи, да тут, кроме деревьев, и нет ничего, а он — найди дерево! Конец связи.
Толстый человек — Лиса — засмеялся и отхлебнул лимонаду из неполной банки. Он взглянул в зеркало заднего обзора и вдруг, сузив глаза, выпрямился и схватился за микрофон. Когда черный «пежо» проезжал мимо на скорости тридцать или около того, он уже орал в микрофон:
— Лиса — всем! Лиса — всем! Черный «пежо-402» с номером советского посольства следует позади меня к западу по шоссе Лоншан. Водитель один, мы его не узнали. Запишите номер: 99772 АР 75. Бизон и Волк, вы на его пути по шоссе Лоншан. Доложите, когда он появится. Конец связи.
— Рыбка на крючке, — сказал водитель Бизона своему напарнику.
— Чепуховая рыбка, барабулька.
— Посмотрим.
Он не отрывал глаз от зеркала, дожидаясь, пока «пежо» появится сзади: вот он! Поднес микрофон ко рту:
— Бизон — Лисе. Он приближается. Скорость около сорока, но замедляет ход. Поворачивает налево, на шоссе Саблоннез. Я его хорошо рассмотрел, шеф. По-моему, это Галевич. А может, и не он. Повернул и направляется к югу от меня по Саблоннез. Конец связи.
Толстяк Лиса следил за советской дипломатической машиной по карте, неловко расстеленной на коленях.
— Двигается по направлению к Ящерице, — сказал он помощнику. — Предупреди.
Тот взял микрофон:
— Лиса — Ящерице. Жан или Морис, он приближается к вам. Если не свернет на шоссе Этуаль, то будет у вас… прямо сейчас, сию минуту. Конец связи.
— Ящерица — Лисе. Это Морис. Никаких признаков. Он, наверно, свернул раньше. Конец связи.
— Лиса — Пантере. Он движется к вам. Всем остальным. Он может свернуть вправо и выехать из Булонского леса. Конец связи.
— Пантера — Лисе. Что-то его не видать. Если и Морис его не засек, значит, он остановился где-то между нами. Кажется, я вижу что-то похожее в двух сотнях метров отсюда. Конец связи.
Толстяк Лиса отшвырнул карту и схватил микрофон.
— Лиса — всем! Лиса — всем! Сейчас сходимся! Только думайте хорошенько. Как бы его не спугнуть. Теперь слушайте. Бобер, медленно иди вдоль шоссе Этуаль с озабоченным видом, будто кого-то ищешь, и смотри в оба, — может, он на обочину свернул. Пантера, развернись, запусти мотор и стой, где стоишь, на случай, если он вылезет на минутку по нужде и сразу двинется дальше. Бизон пусть идет прямо к нему, как только мы его отыщем. Жду вестей от Бобра. Если его увидишь, смотри, глупостей не натвори. Не вздумай остановиться и пялиться на него. Шагай себе мимо, ясно? Конец связи.
И снова через несколько минут радио:
— Лиса, я Бобер, Лиса, я Бобер. Только что прошел мимо него. Он припарковался метрах в трехстах к северу от Пантеры на шоссе Этуаль. Там еще две машины, грузовик, какие-то люди вокруг — несколько человек. В машине никого нет. Может, его кто и сопровождает, не знаю. Из тех, кто здесь есть, на русского никто не похож. Что мне дальше делать, шеф? Конец связи.
— Бобер, я Лиса. Можешь остановиться неподалеку от Пантеры. Кто-то из нас будет поблизости. Леопард пусть тоже движется к шоссе Этуаль. Когда все соберемся, выйдем из машин. И не забывайте про кинокамеры: снимайте… Конец связи.
Толстяк тронул с места и двинулся по шоссе Лоншан. Сворачивая на Саблоннез, он заметил машину Бизона и своих людей на углу. На его мясистом лице появилось подобие улыбки. Он воспрянул духом.
— Может, я и ошибся, — сказал он, — может, и еще раз повезет. Слава Богу, эти ребятки из КГБ — дурни вроде наших. Господи, что уж такого в этом Булонском лесу, что их всякий раз сюда тянет?
