В погоне за белым кроликом!
Сестра встретила нас в большом, явно не по размеру вязаном свитере и даже не улыбнулась. Любому бы стало ясно, что с ней что-то не то… Я так и спросила:
— Что-то случилось?
Она выдавила из себя вымученную полуулыбку и солгала мне прямо в лицо:
— Все просто прекрасно. — И добавила приправленное сарказмом: — Просто обожаю свои дни рождения, ты же знаешь, сестренка!
На весь дом раздавались мамины манипуляции с посудой: она с завидным упрямством пекла старшей дочери торты и утыкала их полагающимся количеством свечей. Пыталась хоть в этом быть полезной своему самодостаточному, никогда в ней не нуждающемуся отпрыску! Я, словно извиняясь, пожала плечами… Вот только Саманта глядела в окно, и взгляд у нее был совершенно отсутствующий.
Я робко, с опаской, выработанной годами, коснулась ее плеча:
— Саманта, ты можешь со мной поделиться… Я ничего не скажу маме, — пролепетала совсем тихо, не совсем понимания, как все это работает.
И не зря опасалась: сестра так и хлестанула по мне яростным взглядом…
— Отстань, Кира. И без тебя тошно! — слова тоже вышли хлесткими. Я даже выдохнула, словно они ударили меня под дых… А Саманта пересекла гостиную в три больших шага, и я услышала, как захлопнулась дверь ванной комнаты.
Чудесно… Лучше не придумаешь. Я плюхнулась на диван и поглядела на стопку бесплатной рекламы, сложенной на чайном столике. Пролистала для успокоения нервов парочку-тройку журналов с новыми модными трендами наступающего лета, подивилась ценам на электричество и вдруг заинтриговалась большим белым конвертом с оттиском кролика в правом нижнем углу…
— А это уже интересно, — пробормотала я, рассматривая его со всех сторон. Ни адресата, ни адресанта указано на лицевой части не было: должно быть, новый маркетинговый ход по привлечению внимания, подумала я и поддела ногтем клапан конверта. Мне в руки вывалился белый лист плотной белой бумаги с витиеватым, готическим шрифтом…
«Многоуважаемая мисс Леннон, с долженствующим почтением сообщаем, что полагаем вас наилучшей кандидатурой для службы в рядах корпорации «Белый кролик». Вы сделаете нас несказанно счастливыми, если согласитесь без промедления, отбросив всякие сомнение и неуверенность, устремив свой острый ум к решению непростых задач, во благо вверенных вашей заботе людей.
За сим позвольте откланяться и смиренно замереть в ожидании вашего ответа…
Подпись: уполномоченный представитель корпорации «Белый кролик», мистер Раббит, Самуэль».
Я поняла, что улыбаюсь во все тридцать два зуба. Вот это реклама! Вот это маркетинг. Знать бы еще, что за «Белый кролик» такой — только ради смеха откликнулась бы на подобное предложение, не задумываясь. Как тут и советуют… Подумать только, «многоуважаемая», «… с долженствующим почтением», «несказанно счастливым» — все эти высокопарные фразы буквально завораживали и веселили меня одновременно. Я повертела конверт в поисках указанного номера телефона или хотя бы Е-мейла, на который можно было бы написать… Ничего. Девственно белое полотно конверта и маленький оттиск кролика… в жилетке и при часах.
Во входную дверь позвонили, и мама прокричала:
— Девочки, откройте дверь — у меня руки в муке!
Саманта все еще сидела, запершись, в ванной, и я нехотя побрела к двери.
— Добрый день! — ослепил меня белозубой улыбкой странного вида мужичонка, едва ли пяти футов ростом. К слову, белоснежной у него была не только улыбка, но даже — строгий костюм кипенно-белого цвета, как у капитана круизного лайнера, да и шевелюра на голове тоже… Пушистые волосенки белоснежным облаком покрывали его макушку, и я невольно засмотрелась на это чудо невиданное, выпучив в изумлении глаза. А он, так и не дождавшись ответной реплики, продолжил: — Мисс Леннон, не так ли? Мисс Саманта Леннон… Если бы вы только знали, насколько я рад лицезреть вас сегодня.
— Аааа… — я открыла было рот для возражения: мол, никакая я не Саманта — я Кира. Только белоснежный джентльмен поинтересовался:
— Приглашение. Вы не могли бы показать его мне?
Я все еще держала не менее белоснежный лист плотной бумаги с приглашением в правой руке и потому автоматически протянула его просителю.
Тот одарил меня еще одной солнцеподобной улыбкой, а потом — вот этого я совсем не ожидала! — выхватил приглашение из моих рук и припустил прочь по садовой дорожке.
— Эй! — закричала я, обретя-таки пропавший от возмущения голос. — Верните его немедленно! Вы, злостный, маленький воришка.
Мой мнимый, как я понимаю, капитан круизного лайнера остановился у калитки и обернулся: на лице его, как приклеенная, блуждала все та же задорно-вызывающая улыбка. По крайней мере, мне она именно такой и показалась: вызывающей и дерзкой… Мол, ничего-то ты от меня не получишь, глупая девчонка! Стой на порожке да смотри, как я улепетываю с твоим письмом в руках. Он даже помахал им в воздухе… И это уж точно было лишним.
— Это мое письмо, ты… ты… — ругаться я не любила, а потому подходящее слово, как на зло, на ум не приходило, а вот разозлилась я не на шутку. — Верни его немедленно, слышишь? Я в полицию позвоню. Я… я…
Тот изобразил приснятую в вежливом поклоне шляпу, а потом засеменил дальше, в сторону леса. И тогда я бросилась за ним следом… Как была, в домашних тапочках сестры и в одной тонюсенькой блузке на голое тело. По-осеннему прохладный воздух опалил мне лицо и впился холодными иголками в кожу рук и живота — я почти что пожалела о своем опрометчивом поступке, но тут белоснежная макушка мелькнула впереди, за деревьями, и я устремилась за ней, не задумываясь.
