– Мадам, посмотрите, что я принес для вас, – с улыбкой произнес мужчина и раскрыл небольшую коробку.
На бархатной подушке лежало необычайной красоты колье, а по обе стороны его лежали серьги с таким же декором. Бриллианты, вделанные в украшения, буквально ослепляли.
– О, граф, это просто великолепно! – воскликнула молодая, очень красивая дама и, подбежав к зеркалу, стала примерять драгоценности.
Граф с улыбкой подошел к даме и помог застегнуть колье. Он нагнулся и поцеловал ее в оголенную шею.
– Вы, как всегда, обворожительны, любовь моя, и эти украшения только подчеркивают вашу красоту.
– Спасибо, сударь, но вы не правы.
– Что это значит? – удивленно приподняв брови, спросил граф.
– Совсем не драгоценности делают меня красивой, а ваша любовь, – промурлыкала дама и посмотрела на него преданным и влюбленным взглядом.
– Пусть так, я дарю вам их в знак своей любви и восхищения и прошу беречь их. Надевайте их как можно чаще, чтобы я видел, что вы еще любите меня. Если однажды на одном из балов на вас их не окажется, я буду знать, что получил отставку, – хитро улыбаясь, проговорил мужчина.
– Что вы, граф, такого никогда не случится. Скорее вы дадите мне отставку, как только я вам надоем. К сожалению, мне нечего вам подарить, чтобы в случае чего первой узнать об этом, потому что все, что я имею, подарено вами, а своего у меня ничего нет. Но, пожалуй, найдется одна вещица, – обрадованно проговорила дама и побежала в спальню.
Она раскрыла небольшую шкатулку и вытащила оттуда медальон на цепочке.
– Вот возьмите, мой рыцарь, в этом медальоне хранятся мои младенческие волосы, он открывается. Матушка говорила, что это мой талисман и он бережет меня от несчастий.
– Любимая, я очень тронут вашим подарком, но ведь талисманы нельзя отдавать.
– Нет, нет, возьмите, я буду знать, что отныне с вами ничего не случится, – и дама поспешила надеть медальон на шею любимому. Тот склонил голову и припал к руке своей возлюбленной горячими губами.
– Я обожаю тебя, – прошептал он. – Сейчас я должен уйти, но после полуночи жди меня. Да, совсем забыл сказать: завтра придет художник, я заказал ему твой портрет. Не забудь надеть мой подарок. Мне пора, милая, жди меня, – еще раз сказал граф и взялся за ручку двери.
– Разве вы не зайдете к Алексею и не поцелуете его? – забеспокоилась молодая дама.
– Я уже заходил к нашему малышу, прежде чем прийти к тебе, любовь моя. Он сладко спит в своей кроватке, и я поцеловал его в пухлую щечку. Кормилица тоже спит.
– Граф, может быть, мне отправить Алешу с кормилицей в деревню? Что-то неспокойно на душе.
– Не волнуйся, Аннушка, все будет хорошо, – успокоил даму мужчина и погладил ее по голове.
– Я очень боюсь, что о рождении Алеши станет известно вашей супруге, ведь она имеет такое влияние. Мне даже страшно подумать, что она с нами может сделать, – дама передернула плечами, как от озноба.
– Не нужно переживать, дорогая, пока я рядом, с тобой и сыном ничего не случится, верь мне, – ответил граф и, еще раз поцеловав даму, поспешно удалился.
Через три месяца после описанных событий дама была убита по дороге на бал в своей карете. На следующий день из дома убитой пропал ее маленький сын Алеша вместе с кормилицей. Слуги видели, что когда дама наряжалась перед зеркалом, то была очень весела и возбуждена. Значит, ничего не подозревала и совершенно не волновалась. На бал она надела драгоценности, подарок своего любимого, но их не оказалось на ней, когда ее нашли. Так начался кровавый путь «Графского подарка».
– Николай Сергеевич, право слово, я вас не понимаю. Вам дают за эти побрякушки вдвое больше, чем они стоят на самом деле. Просто человеку, которого я представляю, очень хочется, чтобы это было в его коллекции. Вы тоже коллекционер, но, насколько мне известно, коллекционируете картины. Зачем же вам нужны драгоценности, это же не ваше амплуа? – убедительно говорил гость, попыхивая сигарой.
– Нет, нет и нет, – категорически заявил хозяин дома и решительно поднялся с кресла. – Эти, как вы соизволили выразиться, побрякушки являются исторической ценностью нашей семьи, и они не входят в мою коллекцию, поэтому о продаже не может быть и речи.
– У вас же нет детей, Николай Сергеевич. О какой семье вы говорите? Кому вы собираетесь передать эти семейные реликвии? Уж не своему ли племяннику, десятой воде на киселе? И что он станет с ними делать? Думаете, будет так же, как и вы, сдувать с них пылинки? Да он их продаст тут же, как только они попадут к нему в руки. Мало того, сбагрит каким-нибудь аферистам, которые разберут ваш раритет по камушкам и будут продавать частями. А тот человек очень порядочный, у него ваша реликвия займет почетное место в коллекции. Неужели я вас не убедил? – произнес гость, внимательно разглядывая кончик сигары.
– Нет, не убедили, вас совершенно не касается, кому я собираюсь передать то, что мне принадлежит. Одно могу сказать точно: я никогда не продам их, особенно вам. Я крайне удивлен, что вам вообще стало известно о существовании раритета, но что случилось, то случилось. Меня не интересует, из каких источников вы черпаете сведения о наличии у коллекционеров их сокровищ, но я почему-то уверен, что это происходит не совсем законным путем. А сейчас простите, у меня дела, – твердо проговорил Николай Сергеевич, давая понять посетителю, что аудиенция окончена.
