Агент зарубежного центра

Холодный ветер гнал по притихшим темным улицам Таллинна остатки осенней листвы. Наверху, слабо освещенный, темнел громадами старых домов, крепостных стен и башен Вышгород, а в просветы между тучами словно вонзались шпили Домского собора, церкви Олевисте, городской ратуши.

Дежурный по Комитету государственной безопасности республики встал из-за массивного стола, уставленного по краям телефонами, подошел к окну. Завтра — седьмое мая, остается два дня до праздника Победы. Девятый День Победы… Как летит время! Кажется, еще во всех подробностях помнится майское ликование сорок пятого года, будто было это лишь вчера. Еще не все раны войны залечены, а в мире уже нагромождались ледяные глыбы новой, небывалой, так называемой «холодной войны»… И все-таки девять лет прошло, как смолкли в Европе орудия, девять лет сложного, тревожного послевоенного мира.

Резко зазвонил телефон.

— Дежурный слушает!..

— Докладывает начальник пограничной заставы…

Голос далекий, фамилию дежурный не сразу понял. Но главное прозвучало гулко, в унисон ударам сердца:

— Только что пролетел четырехмоторный самолет без опознавательных знаков и бортовых огней…

Вот с этого звонка в ночь на седьмое мая 1954 года и началась эта история.

Прикрываясь плотными темными облаками и низко нависшими над землей тучами, самолет-нарушитель пролетел вдоль Ирбенского пролива, пересек территорию тогдашних Пярнуского и Вяндраского районов Эстонской ССР, а над Вильяндиским районом, близ местечка Ауксаре, круто повернул на юго-запад и ушел в сторону Балтийского моря. Шел самолет со скоростью 500 километров в час, с приглушенными моторами, словно крадучись, и хотя находился в советском воздушном пространстве не более 10—12 минут, было ясно, что он не случайно сбился с курса и теперь уходит, поняв свою ошибку.

Наутро председатель Комитета госбезопасности Эстонской ССР полковник Иван Прокофьевич Карпов созвал в свой кабинет начальников отделов и служб. Обсудив сообщение о случившемся минувшей ночью, все пришли к единодушному мнению, что самолет-нарушитель выполнял задание иностранной разведки. Скорее всего, прилетал для заброски на нашу территорию парашютистов-шпионов.

Эстонские чекисты уже имели опыт успешного розыска и обезвреживания агентов империалистических разведок и эмиссаров, обосновавшихся в Англии и Швеции эстонских эмигрантских центров, засылавшихся к нам морским путем, а вот выброска шпионов с самолета произведена впервые. То, что парашютисты были сброшены, сомнений не вызывало. Ведь и район-то для этой цели выбран подходящий — на много километров простираются густые леса и труднопроходимые болота, деревни и хутора разбросаны на значительном расстоянии друг от друга, можно сутками ходить, не встретив ни одного человека. А если шпионы захотят уйти в город, затеряться в толпе, то и для этого имеются все возможности: неподалеку проходит железнодорожная магистраль, есть шоссейные и проселочные дороги — выбирай любую.

— Противник дело свое знает, время и место для выброски выбраны удачно, — словно размышляя над решением трудной задачи, вслух проговорил полковник Старинов, сидевший возле стола председателя Комитета.

— Конечно, Гавриил Григорьевич, — откликнулся Карпов. — Вот ты и возглавишь всю оперативную группу. Только не надейтесь лишь на собственные силы, население вам поможет.

Это полковник Старинов хорошо понимал. Почему-то сразу вспомнились трудные послевоенные дни и ночи работы в Тарту, одухотворенное лицо одного из активнейших помощников — новоземельца Эдуарда Фукса. Вот кто был просто непримирим к фашистским прихвостням! Но и враги ненавидели его люто. Бандитам удалось выследить отважного крестьянина вместе с женой… Его гибель Гавриил Григорьевич переживал как личное горе. Помнится, как на место погибшего Фукса в батальон народной защиты пришли десятки новых бойцов, а сын Эдуарда сам стал чекистом.

В университетском городе Тарту фашисты рассчитывали создать прочную базу, и находились отдельные типы, которые сотрудничали с врагом, пытались установить связи с иностранными разведками. Но гораздо больше было тех, кто помогал разоблачать и вылавливать затаившихся врагов, проявлял бдительность и находчивость.

В оперативную группу полковника Старинова вошли опытные чекисты, не раз отличавшиеся в сложных и опасных делах. Продумывая план операции, Гавриил Григорьевич надеялся не только на смелость и находчивость своих офицеров и бойцов, но и на то, что выделенные в его подчинение контрразведчики уже прошли хорошую школу чекистской работы, знали методы и тактику агентов иностранных разведок, не раз встречались с ними лицом к лицу.

Предстояло, как говорится, начинать с начала. Во-первых, установить точное место приземления парашютистов и, по возможности, напасть на их след. Во-вторых, определить, сколько их было. В-третьих, по заданию какой разведки эти залетные птички сюда явились и в чем состоит это задание.

Вставало множество других вопросов — главных и второстепенных — и ни один из них не должен остаться без исчерпывающего ответа.

За многие годы чекистской работы Гавриил Григорьевич выработал определенные навыки, и главнейшим из них было хладнокровие, умение без суетливости, спокойно анализировать обстановку, подчинять своей воле и обстоятельства, и настрой людей. Выдержка и спокойствие не раз выручали его на фронте и в операциях, проведенных в нашем тылу. Так было, например, в Белоруссии еще до начала войны. Однажды доложили Старинову о нарушении границы двумя неизвестными, которые затопили свою лодку в болоте и исчезли из поля зрения — словно сквозь землю провалились. Поехал Гавриил Григорьевич сам. Служебная собака довела чекистов только до болота и потеряла след. Но кто-то из жителей окрестных местечек заприметил нарушителей и рассказал о них одному из активистов, даже показал направление, куда они двинулись, уточнил их экипировку. Кажется, все было продумано. Ночью окружила сарай, в котором ночевали нарушители, и вдруг оказалось, что они были с собакой. Внезапности не получилось. В воротах сарая далеко не рослый Старинов, на вид совсем не богатырь, столкнулся с самим главарем. Только молниеносная реакция помогла с честью выйти из трудной ситуации, нарушители границы были схвачены. К слову сказать, за эту операцию Старинов получил почетное боевое оружие от наркома — второе по счету.