— Котик! Вон! Вон, в окне! Бе-е-е-едненький!
Какая-то девочка из разноцветной кляксы зевак, расплывшейся по двору, затыкала пальчиком в окно шестого этажа полыхающего дома. Там, снося мохнатым боком стаканы с засохшей рассадой, метался по подоконнику здоровенный рыжий котяра, требуя от ненавистного человечества его немедленно спасти. Но у этих двуногих подонков внизу были совершенно другие заботы: по асфальту расползались длинные змеи рукавов; по двум-трём лестницам карабкались ввысь рыцари-огнеборцы — к окошкам своих принцесс в виде пенсионерки Харитоновой и начинающего наркомана Соловейко. Кот в бешенстве пнул стакан с луком. Всем на него наплевать.
Всем, кроме пожарного Терентьева.
Пожарный Терентьев не был похож на всех этих маслянистых типов с австралийского календаря. При виде него женщины не хотели варить ему борщи и рожать похожих на него детей. Они просто смотрели сквозь Терентьева и шли дальше по своим неведомым женским делам.
Но у пожарного Терентьева, выточенного природой не совсем корректно, было другое, особенное качество — он очень любил котиков.
Поэтому Терентьев застегнул комбез до небритого подбородка и бравой трусцой засеменил в клубящийся зев подъезда № 4.
— Терентьев! — окрикнул его командир расчёта. — А куда это ты собрался?
— Так это… Викторыч, там кошак вон на шестом.
— Ты… Стой, Терентьев! Отставить! Я приказываю! СИЗОД[1] хотя бы на морду натяни, дубина! — приказным тоном взмолился командир — любитель аквариумных рыбок.
Но котолюб Терентьев уже нырнул в дым.
…У Терентьева была теория. Пожары похожи на своих родителей. Например, рождённый бездушным коротким замыканием огонь строго следует всем законам физики. Пожар от чайника, забытого на плите благообразной старухой, заботливо укутывает тебя дымом, словно любимого внука, и терпеливо убаюкивает, пока ты не перестаёшь цепляться за реальность и не погрузишься в сон. Забулдыга, порождённый незатушенной сигаретой пьяницы, ведёт себя как скотина — орёт, воет, выносит двери — в общем, полнейший неадекват, которому особенно приятно надавать по щам мощной струёй воды.
Но есть еще один вид. Самый противный и коварный. Это сынок интеллектуала. Какого-нибудь начитанного всезнайки с хорошим вкусом, тонкой душевной организацией и неисправным электрокамином. Это, сука, Ганнибал Лектор. Маньяк-эстет, для которого разрушение — это творчество. Полотно художника, паркет в зале балетмейстера, нотная тетрадь композитора. Такой гад хитёр и опасен. Он гроссмейстер, который всегда на десять ходов впереди. Он играет не с тобой, а тобой. Он может убить тебя очень быстро, но никогда этого не сделает, иначе не получит наслаждения. Он может даже поддаться, чтобы ты на минуту почувствовал себя победителем, ведь пожар-маньяк отличный психолог, и он знает, что тебе будет намного больнее, если перед смертью ты ощутишь вкус ложной виктории…
И именно такая вот сволота попалась сегодня Терентьеву. Пожарный понял это сразу, как очутился в чадящем мраке подъезда. Стало жарко, но не очень. Душно, но не до одури. Огонь подпускал мышку ближе.
— Привет, Терентьев… — вкрадчиво проурчал пожар.
— Даров, — мнимо сравнодушничал пожарный и зашлёпал сапогами по ступеням.
— Зачем пожаловал?
«Мля, тебя Камбербэтч, что ль, озвучивает?» — пронеслось в голове Терентьева.
— Я за котом. Только заберу — и назад, лады?
— О, конечно-конечно. Шестой этаж, квартира 58.
— Спасибочки. Я быстро.
Терентьев преодолел первый пролёт, когда почувствовал жар со спины. Обернулся и приостановился: сзади выход перегородила ровная, жёлтая, переливающаяся перламутром огненная стена.
«Отрезал выход, падла».
— Красиво, правда? — спросил огонь.
— Ясен пень. Я прям никогда не буду прежним. Хоть ща в музэй эту хренотень.
— Это для того, чтобы ты вдруг не передумал. Ты же герой, Терентьев. А герои не отступают.
— Не ссы, не отступлю.
Второй пролёт, третий пролёт. Огонь тысячами тонких горящих струй, ползущих по потолку и стенам, следовал по пятам.
В шахте лифта что-то ухнуло так громко, что Терентьев от неожиданности зацепился за ступеньку и упал.
— Эскузэ муа, друг мой, — с хорошо прикрытой издёвкой произнёс огонь.
— Ничо, бывает.
Вот и шестой. Квартира первая, по левую руку. Ага. Номера на двери нет. Бесит эта экономия. Сто́ят же тьфу в любом хозяйственном. Где топор. Где топор?! А, вот он. Спокойно, спокойно. Краги неудобные, трындец. Надо было на размер меньше брать. А то как бухой краб. Ха, смешно — краб. Так, не отвлекаться.
Терентьев разобрался с дверью и влетел внутрь. Назойливые огненные струи медленно заползли следом.
— Это… кис-кис-кис? Барсик? Рыжик? Маркиз? Или как там тебя зовут?
Занавески не те. И керамический человек-паук на подоконнике. Его не было. Это не та квартира. Расположение то, а квартира не та. Твою мать, это не тот этаж.
— Мне кажется, или это фиаско? — съязвил огонь.
— Да хрена лысого.
«Сбил же меня специально на лестнице, ублюдина. Ну ничё, сейчас исправимся».
Терентьев выскочил из двери, глянул на стену площадки.
— Ах ты ж…
Ну разумеется. Он закоптил номера этажей.
— Я тут подумал: а что если мы добавим в наш сценарий немного мелких таких головоломок? Чтобы твоя незатейливая работа превратилась в увлекательный квест? А?
