Дни стояли ровные и ясные. Они текли так спокойно и медленно, что казалось, будто кто-то нарочно притормаживал время.
Если была по утрам роса, то была обильной, длительной, так что можно было изучить ее, прочувствовать и ощутить это явление - «росное утро» - до самой глубокой глубины; если после тихого колыбельного дождика повисала над землей радуга, то надолго, отчетливо и щедро обнажая все краски.
Пустая дорожка к морю, сонные дюны, лес, голый берег с лениво наваленными на белый песок грудами морен, мерный шорох воды, и - точно застывшие - чайки на отмелях, и одинокое суденышко на горизонте, и неподвижные облака - все-все было проникнуто этой заторможенностью, этим плавным, незыблемым покоем.
