Кердан ковырялся на дальнем краю криоцветной делянки, когда в околопланетном пространстве Казареса финишировал пират.
Работа у Кердана не то чтобы спорилась. Нет, скорее, она шла из рук вон плохо — причем изо всех имеющихся у Кердана в наличии рук сразу. Временами работа из рук прямо-таки валилась — причем ему же, Кердану, на ноги, больно ушибая пальцы на них острыми гранями тяжелых, как камни, клубней. Тогда Кердан вздыхал, откладывал инструменты и некоторое время сидел на седьмой точке, любуясь пейзажем.
Пейзаж был что надо.
Туманно-сизый опалесцирующий полудиск Казареса, весь в кружеве атмосферных вихрей, пронизанных бесчисленными молниями, нависал над изломанной линией местного горизонта, похожий на каплю подсвеченной ультрафиолетом ртути в оправе из тонких до почти полной прозрачности колец. Отраженного им света далекого Солнца как раз хватало для того, чтобы Кердану не приходилось включать ряды ламп над гидропонными грядками, которые рядами тянулись до самого горизонта. Благодаря невеликим размерам Гнезда и значительной крутизне уклона его поверхности горизонт этот был — к счастью для Кердана — совсем не далек.
При сверхнизких температурах местной ночи, когда кусок камня, приютивший во времена оны малолетнего тогда еще Кердана вместе со всей его семьей, отворачивался от отражающей свет и излучающей тепло планеты, одновременно заходя в ее тень, в ход шли инфракрасные грелки. Они позволяли и без того неспешным, словно загустевшая патока, термохимическим реакциям, протекавшим в шипастых телах субвакуумных растений, не остановиться окончательно. К счастью, личный опыт садоводов, накопленный семейством Кердана за то немалое время, что они жили здесь, показывал, что из-за крайне сложной небесной механики этого сектора бывшей юпитерианской орбиты такие ночи случались нечасто. Достаточно было лишь вовремя пополнять запасы энергии в батареях, от которых питались излучатели, и сохранность урожая была гарантирована.
Но, как выяснилось совсем недавно, этих мер оказалось недостаточно.
Кто-то дерзкий и жадный повадился совершать набеги на криоцветовые плантации, что повергло семейство Кердана в шок. До этого момента они считали, что не делят Гнездо ни с кем. Первоначальное подозрение, павшее на ближайших соседей с Карьера, соседа Гнезда по орбите, такого же выскобленного до дна астероида, который вместе с тремя десятками других Казарес захватил в стародавние еще времена, — выглядело настолько смехотворным, что ограбленные хозяева постыдились его озвучить. Ибо, строго говоря, набег на делянку криоцветов случился пока всего один… да и размер потравы, если уж по-честному, был ничтожен. Семейство возмущал не столько масштаб хищения, сколько сам его факт.
Неведомый похититель вывернул из керамлитовых ванн с незамерзающей питательной средой несколько кустов криолитов и бессовестным образом оборвал с обнажившихся ризоидов совершенно незрелые еще клубни, часть из которых бросил тут же. Следов на каменистом грунте не осталось. Охранных контуров — ввиду абсолютной необитаемости новообретенного мирка — установить никому в свое время и в голову не пришло. Рельеф Гнезда изобиловал складками, в глубоких тенях которых могло скрываться все, что угодно. Тело планетоида было, словно сыр, во всех направлениях пронизано тысячами километров технических туннелей, штолен и штреков, из которых семейством Кердана была обследована и использовалась лишь ничтожно малая часть. Похититель мог скрываться где угодно.
Поиски, предпринятые сразу после ночного набега, успехом не увенчались. Немногочисленное семейство, растянувшись редкой цепью, прочесывало ущелье за ущельем, с каждым следующим все более теряя интерес к процессу и все более нагуливая и без того неплохой аппетит. В конце концов голод погнал всех обратно в уютное тепло дома, который, как и весь приютивший их мирок, семейство величало Гнездом. Там, в привычном зеленоватом свечении настенных грибов-люминофоров, сгрудившись вокруг огромного низкого стола в Едальной Зале и чинно вкушая приготовленный Матушкой пудинг, семейство принялось неспешно обсуждать происшествие.
— А вот давайте-ка припомним, дорогие мои родичи, — задумчиво посасывая длинные усы, прогудел Папаша. Все притихли, перестав стучать плошками о столешницу, а ложками — о дно плошек, а Папаша продолжил: — Не видел ли кто из вас, или не слышал ли, или не чувствовал чего-нибудь такого… странного, вот подходящее слово, да, в последнее время?
Семейство зашушукалось, припоминая.
— На Казаресе вечор буря была агромадная! — выпалил, припомнив, самый мелкий из самцов семейства, Рейти. Пойдя статью в родителя, он через пару децикад грозил обойти того по весу и размерам, но умом пока не блистал. — Я смотрел, ага! Молнии лупили — во!
Рейти, разведя руки как можно шире, показал, как лупили молнии, и сразу стал похож на бродячий куст перелети-неба. От напряжения глаза его выпучились по всей морде, а шерсть на лбу встала дыбом, словно и впрямь от электричества. Семейство покатилось от смеха. Рейти даже и не подумал обижаться — только надулся еще сильнее, пустив водород во внутренние емкости, по причине чего тут же взлетел под потолок, откуда его весело добывали следующих несколько минут.
