Солнечный луч лениво полз по стене, отражаясь бликами от стальной картинной рамы. Узкая полоска света смело разрезала мрак комнаты сквозь щель между толстыми портьерами. Луч упрямо стремился нарушить сон, и вскоре достиг бледного лица, точно коснувшись закрытых век.
Нина зажмурилась. Яркий свет был непривычным и отвратительным. Он напоминал раздражающий неугасаемый свет изолятора, не позволяющий впасть в глубокий сон. Но этот свет был другим. Необычным теплым. Неестественным для ее жизни. Нина неохотно открыла глаза и тут же ощутила необычность утра во всем вокруг.
За окном птицы чирикали наперебой. В лечебнице обитали разные птицы: зяблики, кукушки, скворцы – летом; синицы, чижи и клесты – зимой. Пение здешних птиц было незнакомо.
В воздухе витал соблазнительный аромат ванильной выпечки. В лечебнице тоже пекли разные крендели с сахаром, творожные кексы, но их аромат был далек от нынешнего. Нина даже привстала от удивления: пахло корицей. Совершенно точно! И этот запах она знала с детства!
Нина оглядела широкую кровать, которая услаждала измученное тело воздушной мягкостью белья. Как же приятно! Нина лениво перевернулась, подставив спину дружелюбному солнечному будильнику, он тут же принялся усиленно ее согревать.
Нина не могла вспомнить, как она здесь оказалась. Кажется, она заснула на заднем сидении огромного джипа еще до того, как тот въехал в пригород. Но она никогда не забудет спасительное бегство посреди ночи.
Эрик попытался взять ее за руку, но она терпеть не могла чужие прикосновения – они приносили слишком много видений. Поэтому она вручила ему собранный в кулак растянутый рукав свитера, и Эрик потащил ее сквозь лесопосадку. Они не видели тропу и передвигались вдоль высокой бетонной ограды, с опаской оглядываясь по сторонам в поисках ненужных глаз. Но кто возжелает прогуливаться глубокой ночью, когда ливень льет непроглядной стеной, а молнии сверкают таким высоким разрядом, что ночь становится светлее дня?
Последнее препятствие – перелезть через ограду. Эрик свистнул, и через секунду наверху показался лысый громила. Кажется, Эрик назвал его Фидо. Эрик без труда поднял Нину, могучие руки Фидо схватили ее под локти, и вот она уже сидит на трехметровой ограде, пытаясь разглядеть сквозь деревья свой бывший дом. Но лесопосадка была слишком широка и плотно засажена, поэтому Нина мысленно попрощалась с невидимым зданием, где оставила свое прошлое, и свесила ноги с внешней стороны ограды – туда, где ее ждал неизведанный мир. Эрик оказался на стене возле нее и помог спуститься, великан Фидо поймал ее внизу. Вот и все, покинуть пределы лечебницы оказалось гораздо проще, чем проститься с ней.
Утро облачилось в привычные нотки, когда тело по обыкновению заныло при попытке встать.
Нина проковыляла к окну. Вот она какая – жизнь вне стен коробки!
Нина прижалась щекой к холодному стеклу. Небольшие двухэтажные коттеджи выстроились вдоль дороги, подобно солдатам в шеренге – один копия второго. Бесконечная улица симметричных лужаек перед крыльцами и белых колышков вокруг. Нина представила, как она выглядит со стороны: серая тень в окне одного из этих кирпичных клонов. А еще она подумала о том, как тяжело найти кого-либо в этой однородной массе, это особенно полезно для того, кого ищут очень многие.
Нина осмотрела комнату: просторная светлая и лишенная всяческого изыска. Да что там изыск! Тут отсутствовало элементарное понятие уюта. Комната ярко контрастировала с сибаритствующими привычками Эрика. Хоть и широкая, но абсолютно простецкая белоснежная кровать, на которой никогда не спали. Дешевая картина блеклого натюрморта в стальной раме. Пустой комод молочного цвета, слой пыли в ящиках наглядно демонстрировал его долгое одиночество. Кожаное кресло у окна, с виду удачно размещенное в целях создания комфорта, на самом же деле выступало в качестве наблюдательного пункта и не больше. На этом лаконичный интерьер комнаты завершался, если не считать пару светильников и прикроватную тумбу. Нина испытала облегчение. Хоть Эрик и не старался, но все же угадал с местом пребывания. Его неуютные пустоши – как раз то, что нужно для психопата, обладающего сверхъестественной проницательностью. Здесь никто не жил прежде, а, значит, здесь нет картин прошлого. В голове Нины было также пусто, как и вокруг.
Внизу загремели тарелки. В нос Нине снова ударил запах выпечки. Она уже встречала этот запах когда-то, правда память не раскрыла подробностей. Живот ворчливо буркнул, напоминая о своем существовании. Нина не стала ему перечить и направилась к лестнице. Запах усиливался, а когда Нина оказалась в холле, кваркающие звуки со сковороды вызвали слюнки. Нина осторожно завернула за угол и увидела его.
Широкая спина в клетчатой рубашке суетилась возле плиты. Волосы зачесаны назад, от влажности они вились еще больше. Он что-то напевал и ловко подкидывал оладьи в воздухе. После очередного танцевального выпада он, наконец, выложил блин на тарелку и обернулся к столу.
Их взгляды встретились. И хотя этот момент нельзя назвать неожиданным, все же он был довольно неловким. Это было странно, ведь они уже знакомы, более того, всего несколько часов назад они пересекали больничный сквер, сцепившись друг с другом так крепко, словно боялись потеряться.
